— М-м… — задумалась Катя. — Значит, она врет. Честно говоря, я просила не сообщать тебе, что поехала в Мытищи. Вот она и несла всякую дурь тебе по телефону. А мне почему ничего не сказала? — И она тут же ответила на свой вопрос: — Потому что ей лень было, чертовой корове, и она знала, что мне твои проверки не понравятся. Сплошная дипломатия, тайны мадридского двора.

— Но почему ты не хотела, чтобы я знал, что ты поехала в Мытищи? — раздраженно спросил он. — Тоже мне, тайна! Какие-то глупые у тебя тайны, Катя. Или ты думала, что я буду тебя ругать, что ты отлучилась с рабочего места?

— Лучше бы ты ругал, чем ревновал, — вздохнула она. — А я знала, что ты будешь ревновать. И сейчас уже ревнуешь.

— К кому? — Он закурил сигарету, сунул в карман зажигалку и встал. — Пойдем, уже поздновато… Разболелась голова, чувствую себя жутко.

— Приедешь домой, прими цитрамон, — сказала Катя, думая про несчастную зареванную Лику. — Помогает, как ни странно. Копеечная таблетка, а пользы — на миллион.

— Не в цитрамоне дело…

Они вышли на улицу, и она удивилась, заметив, как его передернуло. «Замерз, что ли? — подумала она, садясь рядом с ним в машину. — Но почему бы ему замерзнуть, ведь он совсем не промок под дождем. А ветер не такой уж холодный. Я-то не мерзну, а я мерзлячка. И вид у него совсем больной».

Внезапно Дима оглушительно чихнул. Потряс головой и тут же пошел на обгон идущего впереди автомобиля. Катя терпеливо выдержала эту изнурительную операцию, и когда Дима победил и вырвался вперед, на свободное пространство, заметила:

— Когда ты умудрился простудиться? Тебе надо срочно залезть в ванну. Иначе полетит вся твоя Куба и робинзонада ко всем чертям.

— Ничего страшного. — Он мрачно смотрел прямо перед собой. — Мне наплевать, мне просто обидно, что от тебя человеческого слова не услышишь. Другая бы пожалела, что ли. А ты как доктор — прими таблетку, ложись в ванну, иначе не сможешь работать.

— Тем и отличаются необитаемые острова, — пробормотала Катя, глядя в окно. — Не слишком-то там весело.

Они молчали, и когда он довез ее до дому, попрощались отрывисто и прохладно.

Муж был дома, но навстречу Кате не вышел. Она мельком взглянула на часы. «Да, поздно, — отметила. — Но это в порядке вещей. Его-то я упрекаю, а сама…» Она сбросила туфли и заглянула к нему в комнату. Он лежал на диване и смотрел телевизор. Свет был потушен, и его лицо в отблесках экрана казалось зеленоватым, почти мертвым. Он едва повернул голову в ее сторону:

— Привет. Тебе звонила какая-то женщина.

— Кто? — спросила Катя. — Не Ирка, нет?

— Ее голос я знаю. Другая. Она просила тебя позвонить ей. Оставила телефон.

Катя прочла номер на бумажке, которую подал ей Игорь.

— Так ведь это Ира, — пожала она плечами. — Ее номер.

— Ну, может быть, и она, — вяло отозвался он. — Может, не узнал. Голова болит. Кажется, я простудился.

— Да что вы все как сговорились, — вздохнула Катя. — Прими что-нибудь. Бисептол выпей. Две таблетки. Промок, что ли?

Только тут она заметила на стуле его одежду. Под стулом была небольшая лужица — судя по ней, Игорь вымок до нитки.

— Повесил бы в ванной. — Она пощупала скомканные брюки. — Все испортится.

— Прости, я сейчас…

Он сделал движение, чтобы подняться, но она остановила его. Ей стало почему-то жаль мужа.

— Лежи уж. Сама повешу. Давно она звонила?

— Час назад.

Катя развесила мокрую одежду в ванной на батарее и отправилась в кухню звонить. Тут же отозвалась какая-то женщина. Это явно была не Ира, и Катя очень удивилась. Ира жила одна, с сыном.

— Здравствуйте, Иру можно позвать? — осторожно спросила она.

Женщина на секунду утихла и вдруг сказала каким-то неестественным голосом:

— Вы — Катя? Подруга Иры?

— Да, — насторожилась она. — Простите, с кем я говорю?

— Это ее мать, — сказала женщина. — Я знаю, вы были ее подругой. Ира умерла.

Трубка едва не выпала из рук. Ей показалось, что она плохо поняла свою собеседницу.

— Как вы сказали? Ира…

— Умерла, — повторила та, и Катя ясно расслышала, как у женщины дрожит голос. — Вчера вечером.

— Но… Господи, как же так?! Ведь вчера я стриглась у нее! — В следующий миг Катя поняла всю нелепость своих слов. «Как будто это что-то значит, стриглась я у нее или нет…» Она без сил опустилась на стул и теснее прижала трубку к уху. — Как это случилось?! Ира ведь ничем не болела…

— Нет, не болела. Ее убили ночью в подъезде.

— Не может быть, — прошептала Катя. — Как это случилось? Она куда-то вышла ночью?

— В кармане нашли пачку сигарет, она выкурила всего одну, — монотонно твердила женщина. — Она, наверное, вышла за сигаретами, а на обратном пути ее… — Тут она зарыдала.

Этого Катя вынести уже не могла:

— Вы там одни? Я могу сейчас приехать! Где Ира?

— Как — где, на вскрытии, — прорыдала женщина. — Я тут с мальчиком. Ее нашли соседи, ночью. На первом этаже. Сволочи!

«Она не соседей имеет в виду, конечно… — потерянно подумала Катя. Все услышанное пока никак не укладывалось у нее в голове. — Надо ехать, мать в истерике. Мальчик остался! Три года, остался один… Ирка! Какой кошмар!» И она твердо сказала:

— Я сейчас приеду. Мы с Ирой правда были подругами, я и постараюсь вам помочь, чем смогу. Через час я могу быть у вас. Мне приезжать?

— Если можно… — Женщина с трудом подавляла рыдания. — Если можно! Я сойду с ума! Что мне с мальчиком делать?!

— Я еду! — быстро сказала Катя, положила трубку и бросилась в комнату к мужу: — Вставай! Нужна машина, Ирка убита!

Она включила свет и только тут увидела, что лицо у мужа на самом деле зеленоватого, обморочного оттенка. Она даже испугалась, увидев его при хорошем освещении. Однако долго пугаться не приходилось, она вся тряслась:

— Игорь, прошу тебя, выпей таблетки и поедем! Там ее мать, совершенно не в себе, и сын! Представь, ее убили в собственном подъезде!

Муж смотрел на нее, не говоря ни слова. Потом он закрыл глаза и беззвучно пошевелил губами.

— Что?! — не расслышала она. — Слушай, вставай прошу тебя!

— Я не могу ехать. — Теперь он говорил погромче. — Я правда болен.

— Ты с ума сошел? — Она потрясенно смотрела на него. — Ты понял, что я тебе сказала? Иру убили, понимаешь! Убили! Ну, ты же не пьяный, в конце концов, довезешь меня! Я понимаю, что тебе плохо, но надо ехать!

— Я не поеду.

— Я тебе поражаюсь… — Она смотрела на него и машинально качала головой. — Ты ведь ее знал, сколько раз видел! Ведь мы с ней дружили, как-никак! Тебе совершенно наплевать?