— Подойдем — узнаем, — не оборачиваясь, ответил Афанасий. — Уповать надо на лучшее, но готовиться к худшему.

Михаил протиснулся вперед и встал на колени у пушечки. Затолкнул в ствол сначала пороховой заряд, потом мешочек с картечью. Разжег фитиль. Улыбнулся белозубо. «Дорвался до любимой игрушки», — с непонятным раздражением подумал Хитрован, разглядывая впереди темные черточки татарских лодок, направляющихся наперерез их стругу.

— Отвел бы ты Андрея обратно на корму, — сказал Хитровану Афанасий. — Безопасней там. А вы чего столпились? — обернулся он к крестникам и племянникам. — К веслам давайте. Рассаживайтесь, но не гребите, приказа ожидайте. Да ножей и сабель не доставайте, а тем более не размахивайте. И не кричите ничего и даже за борт не плюйте. Не вводите в соблазн.

Шипша подошел, уселся у люка, вытащив из-за пояса саблю и по-турецки подобрав под себя ноги. Закрыл глаза. Не поймешь, то ли молится, то ли готовится к бою, то ли еще что. Хорасанец подозрительно посмотрел на его вислые татарские усы, но не сказал ни слова. Суда сблизились.

Лодок было четыре. Кое-как сколоченные из разномастных досок посудины плохо держали курс и переваливались на невысокой волне, как беременные утки. Гребцы остервенело гребли то с правого, то с левого борта плохо вытесанными из цельных досок веслами, пытаясь удержать направление. Удавалось им это не очень хорошо. Над некоторыми впору было посмеяться, если бы не…

Каждая лодка вмещала в себя по полторы дюжины воинов в коже и мехах, с луками и копьями, не считая гребцов, тоже не безоружных. Расходясь веером, они со всех сторон охватывали тверской струг.

— Попали, кажись? — ни к кому особо не обращаясь, спросил Михаил.

— М-да, не торговать они с нами плывут и не новостями обмениваться, — почесал бороду Афанасий. — Рубиться будем или откупиться попробуем?

— От этих не откупишься, — неожиданно подал голос Шипша.

— Ты их знаешь? — спросил татарина Афанасий?

— Слыхивал, — коротко ответил татарин и поднялся на ноги, держа в руках поблескивающую саблю.

— Так что делать-то?

— Плыть быстрее. Нелься их на полет стрелы потпускать.

— Эй, на веслах! — крикнул Афанасий. — Ну-ка, налягте ради спасения православных душ.

Гребцы опустили лопасти в воду. Струг рванулся вперед, зазвенела оснастка, заскрипели доски днища. За кормой вспенилась и закипела вода. Увидев, что корабль прибавил ходу, татары на лодках заорали, вздели копья, замахали кривыми саблями, натянули луки. Первые стрелы легли далеко от борта, но расстояние неумолимо сокращалось.

— Вот черти, — не то с уважением, не то с досадой произнес Афанасий, глядя, как отчаянно несутся по волнам кривобокие лодки, как остервенело работают веслами полуголые гребцы, как скалятся лучники, вновь натягивая короткие луки.

— Щитами прикрывайся, — бросил он, не оборачиваясь.

Те, кому не хватило места у весел, расхватали заранее поднятые из трюма деревянные щиты и подняли их, заслоняя гребцов.

Несколько стрел глухо ткнулись в окованные железом круги и посыпались за борт, убойной силы в них все еще не было.

— Эй, Мишаня, а ну, пужни их. Авось отстанут.

Михаил улыбнулся, развернул пушечку и вдавил фитиль в запальное отверстие. Сырой порох зашипел. От грохота заложило уши. Нос струга вздрогнул, окутался клубами сизого дыма. Горячее крошево картечи взбило фонтаны воды перед самым носом одной из лодок. Оттуда донеслись крики ярости и злости, новый дождь стрел осыпал тверской корабль. Одна воткнулась в мачту, другая оцарапала руку гребцу. Тот вскрикнул, выпустил весло.

— Заряжай! — заорал Афанасий.

— Да заряжаю уже, — сквозь зубы процедил Михаил, заталкивая в жерло орудия новый мешочек с камешками.

Не дожидаясь приказа, он выпалил. Заряд лег кучно. Перед носом ближней лодки встал столб воды.

— Миша, не время пужать уже! Насмерть пали! — вскричал Афанасий.

— А я как палю? — прошипел Михаил, заталкивая в пушку новый заряд и обжигаясь о горячий ствол. — Подвинься, Афоня, простор загородил.

Купец шагнул в сторону. Пушка рявкнула у самых его колен, выбросив в сторону преследователей огненный хвост. Ближайшая лодка расцвела кровавыми хризантемами, лепестки которых мешались с вырванной из досок щепой. Люди горохом посыпались за борт. Поплыли по воде алые пятна и шерстяные клочья, вырванные из татарских одеяний.

— Попали! Попали! — заорал кто-то.

В ответ волжский простор огласился звериным ревом с лодок. В воздух взвился рой стрел.

— Ну вот, — покачал головой Андрей, прислушиваясь к стуку наконечников, впивающихся в доски борта с той стороны, — теперь они нас точно убьют.

— Если догонят, — засмеялся Хитрован, нервно покручивая в руках длинный тонкий кинжал. На мгновение он высунулся из-за прикрывающего его щита и, приложив открытые ладони пальцами к вискам, высунул язык.

Татары ответили злым воем.

— Гузно бы им еще голое показал, — буркнул Андрей, пряча в бороде улыбку.

— Страшно, — улыбнулся в ответ Хитрован. — Вдруг стрела попадет.

— А за голову, значит, не страшно? Ну да, все равно без пользы приставлена, — беззлобно пошутил Андрей и, уже не таясь, улыбнулся.

Хитрован засмеялся в ответ, чуть нервно, но от души.

Афанасий глянул на недалекий берег. Близко, конечно, но не так опасно. Глубины хватит, мелей не видать. Да и лодки, почувствовавшие на себе мощь порохового оружия, теперь держались на почтительном расстоянии. Правда, не переставали осыпать струг дождем стрел, но с такого расстояния они уже не несли ущерба. Почувствовав, что уходят, тверские гребцы налегли с удвоенной силой, посылая смешки и шуточки в сторону незадачливых преследователей.

— Нешто прорвались, Афоня? — спросил Михаил.

— Похоже, только вот…

Лодки, держась ближе к корме, чтоб не попасть под случайный выстрел, осыпали купцов стрелами. Но не приближались. Висели, как гончие на пятках медведя. Будто гнали… На мель?! У Афанасия все похолодело внутри.

— Стой на веслах! — заорал он, что было мочи. — Лево руля. Правый борт налегай. Левый табань! Скорее, братцы!

Струг лег набок, опасно кренясь бортом к воде. Килевая доска с противным скрежетом проехалась по донному песку. Но не зацепилась, корабль птицей рванулся вперед. Державших щиты повалило друг на друга. Татары, поняв, что их маневр разгадан, завыли и налегли на весла.

— Ну вот, теперь сечи не избежать, — грустно покачал головой Андрей и извлек откуда-то из-за спины двустороннюю секиру на ухватистом топорище.

— Левее, левее закладывай! — закричал Афанасий.

Парус захлопал на встречном ветру, тормозя струг.

— Парус сворачивай!