Они устроились у стола на табуретках, как в баре, ели на бумажных тарелках и пили пиво или содовую прямо из банок. Они и не ждали, чтобы Линн обслуживала или убирала за ними, как она привыкла, когда принимала их с Бреттом гостей. Все искренне полагали, что она придвинет стул и присоединится к ним. После нескольких лет брака с Бреттом такое отношение немного пугало…

— Линн, тебе надо поесть. — Тихий голос Сойера вывел ее из раздумий.

После церемонии он переоделся в серую майку без рукавов и отрезанные до колен джинсы. Она не могла оторвать от него глаз, когда он укладывал ее вещи в грузовик друга. Мышцы на руках напрягались и расслаблялись. И напоминали ей о его силе в ту ночь, когда он обнимал ее…

Сойер заботливо обнял ее за плечи и повел по кафельному полу к столу. Тепло его прикосновения осталось и после того, как, поставив перед ней тарелку с пиццей и ее любимую содовую, он вернулся к бару, чтобы взять еду для себя.

Бретт умел очаровывать людей. Но у него не было таких друзей, которые по первому его зову примчатся к нему грузить мебель. Друзья Сойера привели с собой подружек, и за два коротких часа эта команда упаковала и погрузила все ее вещи в свои машины. Потом они привезли все сюда и разгрузили. И ничего не попросили взамен.

Но Линн продолжала ждать подвоха.

Мужчины устанавливали ее медную кровать наверху в гостевой части дома Сойера. Женщины искренне восторгались тем, как она красиво покрасила комнаты. Но стены цвета сливочного масла и отделка дрезденским голубым деревом были вовсе не ее заслугой. Сойер сам выбрал эти цвета, которые гармонировали с ручной работы пледом, всегда лежавшим на ее постели. Почему он такой внимательный? Она и на этот раз не могла удержаться от подозрительной мысли. Добрые дела Бретта всегда заканчивались для нее еще большей зависимостью.

— Где Мэгги? — спросила одна из женщин.

Мэгги? У Сойера кто-то был, когда он сделал ей предложение? Бретт часто упоминал о целом параде женщин, прошедших через жизнь старшего брата. И рассуждал, почему Сойер не может ужиться ни с одной дамой сердца больше чем несколько месяцев.

Ее обдало холодом. Неужели и второй муж будет обманывать ее? Впрочем, это не имеет значения, раз их брак не основан на любви. Но в любом случае она предпочла бы не испытывать унижения.

— Я оставил ее в прачечной, пока мы не откроем двери. Не возражаете, если я выпущу ее?

— Нет, — как один, ответила вся команда.

— Линн? — Рука Сойера коснулась ее плеча.

— А кто это — Мэгги? — Пока ясно только, что это не женщина.

— Собака соседа. Рик нашел ее в центре города и привез домой. Недавно ему пришлось уехать на несколько недель, и он попросил меня присмотреть за ней. Ты не возражаешь? — повторил он.

— Нет, я люблю собак. — Уже много лет Линн мечтала иметь собаку. Но собаки пачкали в домах дорогие белые ковры и безукоризненные газоны во дворах. Поэтому с Бреттом даже вопроса о собаках не возникало.

Сойер прошел по кухне и открыл дверь. Появился ирландский сеттер с длинной шерстью цвета ржавчины. Собака спокойно пересекла кухню и села на коврик у двери.

— Она беременна?

— И даже очень, — состроил гримасу Сойер. — И если Рик в ближайшее время не вернется, я стану отцом вместо дяди.

Все засмеялись и принялись подшучивать над ним. Линн посмотрела ему в глаза. Сходство между ее судьбой и положением собаки слишком очевидно, чтобы его не заметить. Кем же будет Сойер — отцом или дядей — для ее малыша?

Он придвинул табуретку от бара к столу и поставил свою тарелку рядом с ее.

— Тебе хочется чего-то другого? — спросил он, глядя в ее тарелку с нетронутой едой. Забота в его глазах трогала до глубины души. Она хотела верить. Ох, как она хотела верить в картину домашнего благополучия, которую он нарисовал! Пусть и временного.

— Нет, все хорошо. — Это относилось не к пицце, которую она еще и не попробовала.

Линн вдруг поняла, что она и вправду голодна. Впервые за много месяцев. Она надкусила пиццу и завязла зубами в липком сыре, слушая добродушные поддразнивания сидевших рядом друзей Сойера. Смех пронизывал все пространство кухни — от высокого стрельчатого потолка до кафельного пола. Она почти видела идиллическую картину: шумные, счастливые дети играют па полу, пока их мама готовит тесто для печенья. Сойер оборудовал кухню по последнему слову техники, так что готовить здесь — одно удовольствие. Которое ей никогда не удастся испытать.

Ей казалось немного странным, что все друзья Сойера, за исключением Картера, приняли ее в свой круг без всяких вопросов. И это несмотря на то, что меньше чем месяц назад она была женой его брата. Первый раз в своей взрослой жизни Линн чувствовала себя своей. И за это надо благодарить Сойера. Он взял ее в дом и ввел в круг своих друзей.

Сойер засмеялся в ответ на какое-то замечание Картера. От этого звука у нее мурашки забегали по позвоночнику. Он чуть подвинулся, и его бедро и плечо слегка коснулись ее. У нее перехватило дыхание. Он вел себя так, будто она и в самом деле женщина, которую он любит, а не только принимает по обязанности.

Таким браку и полагается быть.

Плохо только, что он ненастоящий, а временный.

Дверь закрылась за последним из гостей. Оглушающая тишина опустилась на дом. Под наблюдающим взглядом Сойера Линн переминалась с ноги на ногу в первом холле. Сердце билось так, что, казалось, вот-вот вырвется из груди.

— Твои друзья очень милые.

— Да. Ты им тоже понравилась. Но… — Он не стал продолжать и отвернулся.

Сейчас начнется. После каждого из их редких совместных выходов в свет Бретт занимался тем, что анализировал ее промахи. От волнения ногти впились в ладони. С этим надо покончить.

— Но что?..

— Ты переборщила. — Он вздохнул и посмотрел на нее.

Что он имел в виду? Она слишком часто смеялась? Слишком много болтала? Или выглядела злой, будто ведьма? Она изучала свое лицо в старинном зеркале. Слаксы цвета хаки и бледно-алая блузка помялись и пропитались потом. От макияжа остались одни воспоминания. Волосы выбились из прически и висели тусклыми прядями. Но день был такой длинный и тяжелый. Поставит ли он ей в вину, что она выглядит немного неряшливой?

Сойер подошел к ней, и теперь зеркало отражало их обоих.

Он поднял руку и, немного поколебавшись, отвел прядь волос ей за ухо. Мурашки пробежали у нее по телу.

— Мне не следовало позволять тебе так много работать.

Спокойно произнесенные слова заставили ее вздернуть подбородок и удивленно уставиться на него. Она ожидала осуждения, а вместо этого… забота?

— Ты шутишь? Каждый раз, когда я поднимала что-нибудь больше коробки из-под туфель, кто-нибудь из твоих друзей забирал у меня груз. Что это значит? Они все знают?