Хлопнул было дверью, однако тут же вернулся и уже с порога добавил: «А если кому-нибудь из сотрудников „Глории“ будет в кайф поработать под женщиной, он готов подписать приказ о ее зачислении в штат агентства на должность юриста-психолога».

Видимо, все еще надеялся на бурный всплеск негодования – «Глория», несмотря на свое название, являлась чисто мужским образованием, однако получил в ответ только настороженное молчание. Вместо того чтобы совместно отработать это скользкое и пока что никому не понятное дело по трагедии на Большом Каретном, Грязнов сваливал его на руки операм, оставаясь при этом вроде бы как чистеньким.

Помолчал, стоя на пороге, и произнес с язвинкой в голосе:

– Ну раз вы все такие самостоятельные да умные, смотрите, как бы беды какой не случилось. Баба на корабле – это всегда к крушению.

– Не накаркай!» – осадил Грязнова рассудительный Голованов, мудро решивший, что даже в случае неудачи свою жену всегда поддержит Турецкий, который порой вытаскивал «Глорию» из такой задницы, что... Короче говоря, Бог не выдаст – свинья не съест, или что-то в этом роде.

Он покосился на бородатого Макса, компьютерного аса, которому, в общем-то, все было по барабану, перевел взгляд на угрюмо насупившегося Агеева, который, видимо, так и не понял до конца, с чего это вдруг взвился Грязнов, и молча направился к бару, в котором всегда хранился неприкосновенный запас спиртного. Уже открывая створки бара, вновь покосился на своего напарника, словно испрашивая его разрешения, и Агеев согласно кивнул. Это был тот самый случай, когда можно и неприкосновенную бутылку раскупорить.

Свинтил с горлышка нашлепку и, уже доставая из бара рюмки, покосился на все еще стоявшего на пороге Грязнова.

– Может, хлебнешь с нами? На дорожку.

Однако Денис только сплюнул себе под ноги, как бы выражая тем самым свое презрение к продавшимся сотрудникам агентства, и с силой хлопнул дверью.

– Ну и хрен с тобой! – пробормотал Голованов, у которого чаще, чем у остальных, происходили стычки с Грязновым, а Агеев произнес угрюмо:

– Чего это он? Будто муха мексиканская укусила.

– А ты не догадываешься? – отозвался поднявшийся из-за компьютера Макс. – Наш Денис уже давно властной болезнью заболел. Он, и только он, координатор всех расследований. А тут вдруг жена Турецкого с негласной поддержкой МУРа, которой придется на время передать часть своих властных полномочий. Вот и не выдержали нервишки у Дениски...

Он взял из рук Голованова наполненный стопарь, погладил свободной рукой свою роскошную, окладистую бороду, посмотрел водку на свет.

– Ну что, господа, за удачу в гиблом деле?

– Дай-то Бог!

Как оказалось, это была не последняя бутылка в этот день. Уже ближе к вечеру позвонила Ирина Генриховна и, когда трубку снял Голованов, спросила, откашлявшись:

– Слушай, Сева, вы коньяк пьете?

– Мы? – едва не потерял дар речи Голованов.

– Ну да. Я имею в виду «Глорию».

– Мы все пьем. А вот насчет коньяка... дороговат, признаюсь. К тому же весь коньяк в Москве паленый.

«Ну не скажи», – хотела было возразить Ирина Генриховна, припоминая вкус коньяка, которым угощал ее начальник МУРа, однако вслух сказала:

– Значит, пьете. – И тут же: – Ребята на месте?

– В общем-то, да, если не считать Дениса.

– А что с Грязновым?

Не очень-то настроенный расстраивать жену Турецкого, к которой он питал искреннее уважение, Голованов покосился на Агеева с Максом, которые уже допили остатки водки и теперь сидели за шахматной доской.

– Так вы что, не знаете? – довольно искренне «удивился» он. – В отпуске Денис, с сегодняшнего дня. Если не ошибаюсь, ему горящую путевку в Кисловодск предложили, в санаторий.

Неизвестно, догадалась ли Ирина Генриховна об истинной причине столь поспешного отъезда Дениса Грязнова, однако в трубке послышался вполне резонный вопрос:

– А кто же теперь вместо него?

– Никто.

Длительное молчание и невнятное:

– Но ведь...

Уже въехавший в легкий кайф Голованов произнес беззаботно:

– Ирина Генриховна, дорогая. Здесь у нас полная демократия и каждый ведет свое дело. Что же касается Большого Каретного, то это дело будете координировать лично вы, а весь оперативный состав агентства придается вам в полное распоряжение.

– Но как же так? – окончательно растерялась Ирина Генриховна. – Я ведь...

– Ничего страшного, – успокоил ее Голованов. – Как говорится, не боги горшки обжигают. Тем более что Грязнов уже подписал приказ о вашем назначении в штат агентства на должность юриста-психолога.

И снова длительное молчание.

– М-да, – наконец-то прорезался в телефонной трубке не очень-то радостный голос. – Лично я представляла все это несколько иначе. Ну да ладно, значит, так тому и быть. – И уже более напористо: – Так вы пьете коньяк?

– Лучше, конечно, водку, – скромно признался Голованов, сообразивший, что жена Турецкого, видимо с его же подачи, решила обставить свое вхождение в «Глорию» самым простым и в то же время самым приятным образом. – Но для вас мы настоящего коньячку найдем. Армянского.

Еще не привыкнув к тому, что в экипаже «Глории» появилась «баба», как отозвался о ней Грязнов, вернее, даже не баба, а жена Турецкого, который был для агентства как Ленин для партии и наоборот: «Мы говорим – Ленин, подразумеваем – партия, мы говорим – партия, подразумеваем – Ленин», водку пили крохотными рюмочками да и закусывали не бутербродами с привычной колбасой, а тушеным мясом с грибочками, салатом «Весна» и свеженарезанной семужкой, пластины которой искрились капельками лимонного сока.

Короче говоря, она, видимо, не зря потела вечерами в Центре эффективных технологий обучения, да и диплом психолога ей был вручен не за красивые глаза – оперативный состав агентства «Глория» был куплен на корню. Сама же Ирина Генриховна водку не пила, а наслаждалась вполне приличным и действительно армянским коньяком, который в ресторанчике неподалеку у знакомого армянина покупал Макс.

Попутно с дегустацией коньяка Ирина Генриховна рассказала о том, что случилось в доме на Большом Каретном, о сомнениях бывшей жены Толчева и о своем разговоре с начальником МУРа. Когда она закончила, Голованов почесал переносицу, обреченно вздохнул и покосился на молчавших мужиков.

– Ну и?.. Может, кто что сказать желает?

«Народ», еще не до конца въехавший в проблему, безмолвствовал, и слово взял сам Голованов. Видимо, на правах старшего по возрасту и старшего по званию – майор запаса, бывший командир разведвзвода спецназа Главного разведуправления Министерства обороны России.

Пока все это произнесешь, выдохнуться успеешь.