Карту оставил нам. Договорились, что он постучит трижды, когда вернётся. Мы остались одни, Аямэ снова повисла на шее и принялась лепетать:

— Мне страшно! Темнота! Боюсь темнота!

Хуже всего, что это не выглядело притворством или кокетствовом и просто мешало мне сосредоточенно работать. В иных условиях — наличие тёплого женского бока и жаркого дыхания в ухо добавляло бы сил, тем более, когда это мечта миллионов, но точно не в стрессовой ситуации.

— Сейчас, госпожа Аямэ, выведем тебя. Помоги-ка сдвинуть те ящики к двери?

— Зачем! Там же этот… Айнур! Айдар! Он будет стучать. Карта у нас.

— Будет. Лишь бы не постучал кто-то другой.

Мы уже пододвинули коробку, когда за дверью послышался выстрел и вскрик.

Это определённо кричал Айдар. Итак, единственные мои союзники оказалось в противоположном конце здания, а мы с певицей оказались в западне.

— Они тут! — послышался глухой крик.

— Мне страшно! — Аямэ прижалась ко мне и зашептала. — По…поцелуй меня, Эльдар-сан! Когда было страшно, меня целовали, и страх ушёл.

— Очень вовремя, Аямэ. Максимально вовремя. Значит так… сейчас нам придётся выбираться другим путём. И на какое-то время придётся оставить тебя одну. Давай ты отойдёшь вот за эти коробки…

— Поцелуй! Мне страшно! — хныкала всемирная знаменитость.

Поцеловал — коротко и немного грубо.

— Помогло? Всё, сиди здесь и не отсвечивай.

Я прошагал путь обратно к двери, напевая уже знакомый мотив, отодвинул коробки. Снаружи стучали чем-то по стене — видимо, кувалдой, пытаясь, разбить замок.

Чиркнул картой, распахнул дверь.

— Факел живой по арене метнулся!…

Потоки пламени отбросили двух боевиков. Одного задело мало, на нём лишь загорелся рукав, и пришлось потратить один патрон. Затем я закрыл дверь, направившись обратно к Аямэ, хныкающей в углу за коробками.

— На какое-то время это их остановит. Так, постой-ка ещё.

Затем я пошёл до люка, со скрипом открыл. Спустился по лестнице вниз, на крохотную площадку с погашенными прожекторами в углу. Вид в зал открывался лишь с последних двух ступенек.

Пригнулся и посмотрел. Зрелище было жутковатое. Один человек с факелом стоял у входа. Двое — в самом центре толпы, расступвшейся перед бандитами. Одним из них и был тот самый главарь. Наверное, стоило подумать чуть дольше, потому что был риск, что кто-то нажмёт кнопку, и подорвёт здание.

Ещё возникла одна идея — спрыгнуть на занавес, спуститься по нему за авансцену и действовать оттуда. Но настроение было рискнуть.

— Ну, родной, заговорённый… не подведи, — сказал я пистолету и отправил две пули вниз.

Послышались крики боли, визги толпы. Я не стал выяснять, попал ли я в кого-то, или нет. В ответ пули застучали по площадке и стальным ступеням, когда я уже скрылся в люке.

— Ты живой!! Ты живой! — воскликнула Аямэ, снова бросившись на шею.

— Так… отставить ласки, — сказал я и вгляделся в телефон.

Сети всё ещё не было — как и электричества, но оставался резервный артефакторный канал с отцом — фишка телефонов «Циммер», позволявшая нам ранее общаться через континенты. Последние разы мы в основном общались по местным обычным операторам, но после последней нашей встречи отец на всякий случай перенастроил телефоны, чтобы я тоже мог звонить ему по данному номеру.

— Алло, почему через этот номер звонишь? Что-то про ограбление?

— Хуже. Тут захват заложников у меня…

Коротко рассказал ситуацию, описал расположение солдат, попросил связаться с местными силовиками.

— Береги себя. Не геройствуй. Лучше спрячься где-то, прошу! — попросил отец. — Эти ребята очень опасные. У них хорошие спонсоры. Среди них могут быть сенсы. А местные жандармы — говно сплошное, никто к такому не был готов.

Данные слова меня слегка остудили. После звонка мы зашли в лифтовой холл, сели в угол, Аямэ присела рядом и начала петь тихую песню на японском — что-то народное, из своего репертуара.

Спустя пару минут родилась новая идея. Совершенно безумная и даже опасная. Я ненадолго вернулся на чердак, порылся в реквизите и нашёл большой стальной прут. Подковырнул дверь лифта — она поддалась.

Двери открылись. Лифт стоял на пятом этаже.

— Слушай… а спой-ка ту, которая в первом акте была? — попросил я Аямэ.

Пока она пела, я поднялся и подошёл к лифту, разглядев неприметную, затёртую до дыр «иконку» с рукой на лбу. Мой первый навык запустился, медленно, с трудом — дико хотелось пить после пирокинеза, да и общая усталость давала о себе знать. Управляющая шина, старт-пуск мотора… Аварийный аккумулятор.

— Что ж, похоже на рабочую схему.

Нет, сказал мне мысленный голос. Если ты скомандуешь «Пуск» — это будет замечено, и на выходе у первого этажа тебя уже могут встречать. Действуй хитрее. Используй то, чего у них точно нет.

Я развернул прут и прочертил глубокую борозду в ладони. Капнул на пол лифта. Затем вышел и этим же прутом закрыл двери. Выждал пару минут. Лишь после этого снова запустил первый навык, вошёл в управляющую схему и скомандовал «Пуск».

Где-то на пару секунд загудел мотор, затем Лёгкая вспышка прошла по контуру лифта, и я отпустил навык. Я знал, что это могло сработать, весь вопрос был в том, как скоро откликнуться на мой призыв.

И главное — кто откликнется. У кого тот загадочный «датчик вызова кровью», который за века службы Секатором мне так и не довелось увидеть.

Тем радостнее было услышать знакомый голос бывшего врага, ставшего союзником.

— Эй! Что за херня! Тут света нет!

Андрон стучал кулаком по лифтовой двери.

Глава 11

— Телеполт! — воскликнула Аямэ. — У него телеполт!

Я снова воспользовался прутом и открыл двери.

В лицо ударил свет фонаря, но вскоре луч скользнул вбок, позволив разглядеть моего давнего знакомого. Андрон был в странной броне, возможно, самодельной — кожанке со вставками, шлеме, перед которым высвечивалась голограмма, на поясе висела грозного вида пушка. Андрон выглядел ошалевшим, испуганным, возбужденным.

На миг я даже испугался — уж не поменял ли он снова сторону. Но причина была не в этом. Самое удивительное, к чему я не был готов и даже не сразу осознал — Андрон был сильно постаревшим. Мешки под глазами, короткая седая щетина, отсутствующий передний зуб. Ему стало лет пятьдесят, а то и больше. Оглядевшись, он сказал:

— Ну, здорова, Секатор!

Протянул руку, крепко пожал.

— Черт… Ты из какого года? Тридцатый?

— Тридцать третий.

— Года?.. Бу…будущее⁈ — подала голос Аямэ, и Андрон, казалось, впервые обратил на нее внимание, скользнув по лицу фонариком.

— О, я тебя помню… эта… Певица японская!

— Да. Ты демон? Пришел нас спасти?

Вопрос прозвучал немного наивно, я даже улыбнулся.

— Мы тут в тупике, здание террористы захватили. Попробовал вот, даже не знал, сработает ли, и кто отзовется.

Андрон посмотрел назад, в кабину лифта, поводил фонариком.

— Электричества нет. У тебя же этот… забыл, как называется. Мага…

Акцент у него был новый, не вполне знакомый.

— Навык? Да, есть, постараюсь. Есть вода? Я тут уже двух поджарил.

Он протянул флягу, я жадно вылакал половину.

— Но почему, блин, из тридцать третьего? У тебя там в Джамахирии был же семнадцатый. Ты что…

Я не сразу понял, что означала такая разница во времен, и Андрон кивнул.

— Я был в твоем мире всего один раз после убийства Бориса. Потом шестнадцать лет я смотрел на мигающий датчик вызова. Я его закапывал, откапывал, хранил в сарае, возил на томографическое исследование… А потом… Ладно. Ну, сейчас выждем минут десять, и пойдем.

С этими словами он просто уселся рядом. Хотелось многое расспросить, но я не спешил. Предложение было объяснимо — капсула не сработала бы в одном и том же лифте сразу же после применения предыдущей. Но была одна проблема: со стороны чердака уже слышалась какая-то возня.

К нам шли гости.

— Андрон, я вижу, у тебя пушка, может, ты просто отдашь еë нам? А сам уйдешь. Сколько капсул у тебя?

— Нормально, осталось семь штук, а тут потребуется три. Но я должен во-первых у тебя кое-что спросить, а во-вторых — кое-что показать.

— Тогда тише, не выдавай свое присутствие. И фонарик отключи, но ствол держи наготове.

Фонарик он отключил, лишь тусклый свет налобной голограммы выдавал присутствие.

Через минуту в дверь постучали.

— Да? — ответил я.

— Эй, герой, — послышался новый голос. — Ты тама тупике, да?

— Тута в тупике, — согласился я.

— А дружок-то твой, охранник, мертв. А девонька при тебе?

— При мне.

— Пуляться