Волнений было достаточно. Но все шло по плану. Утром, 3 октября, у МИК собрались все, кто связан со стартом. Глазам их представился вывод ракетно-космической системы «Спутник» на стартовую площадку. Велись последние приготовления. С. П. Королёв был предельно собран и в последние часы перед запуском с тройным вниманием проверял все, что было связано с грядущим событием.

И вот заветное время подошло. Ракету со спутником должны были запустить по графику, в 22 часа 28 минут по московскому времени. Стартовая дорожка опустела, ракету окутывал белый пар. Королёв вошел в пультовую, размещенную в подземном командном бункере. Вокруг – хронометры, пульты с тумблерами, кнопками и рукоятками, а возле них – дежурные операторы. За пуск ракетно-космической системы отвечали Л. А. Воскресенский и А. И. Носов. Они были на своих местах у перископов. Присутствующие переговаривались вполголоса – от происходящего захватывало дух. С короткими интервалами пошли команды «стреляющего» полковника Е. И. Осташева. И наконец завершающая:

– Пуск!

Набирая скорость, ракета устремилась ввысь. Осталось дождаться характерных «бип» от спутника, вышедшего в космическое пространство. «Есть сигнал, – пронесся над степью голос оператора, – включаю!». В ту же секунду из динамика послышался звонкий, уверенный голос спутника: «Бип-бип-бип…» И тут все дружно зааплодировали. Кто-то закричал «ура!». Его подхватили остальные.

Об этом великом событии, запуске первого искусственного спутника Земли, говорили во всех уголках мира. Прозвучал и голос Левитана, который повторил сообщение ТАСС о запуске первого спутника. В октябрьском номере французского журнала Paris Match говорилось: «Русские только что достигли того, что американцы столь часто и преждевременно описывали: запустили первый искусственный спутник Земли. Это было чудо… Рухнула догма о техническом превосходстве Соединенных Штатов».

Четыре месяца спустя был запущен первый американский спутник, и весил он всего 8,3 килограмма. Этот спутник помещался на ладони. Американская пресса пренебрежительно окрестила его «апельсином». Американцы не могли не испытывать разочарования и раздражения.

Один из самых точных комментариев о совершенном прорыве принадлежит, на наш взгляд, физику и общественному деятелю Фредерику Жолио-Кюри: «Это великая победа человека, которая является поворотным пунктом в истории цивилизации». А самое главное он выразил в пяти следующих словах: «Человек больше не прикован к своей планете».

Осуществление следующей своей мечты Сергей Павлович не откладывал. Работы по второму спутнику шли полным ходом. На этом спутнике в космическое пространство должна была отправиться собака. Этот спутник весил в шесть раз больше космического первенца. В качестве «пассажира» была выбрана собака по кличке Лайка. Животное прошло много тренировок, училось выдерживать перегрузки, а ученые тщательно следили за ее весом – каждый грамм, отправляющийся в космическое пространство, был на счету. Ее предшественницы уже совершали «прыжки» на высоту 200 километров, но не было данных, как будет вести себя организм в условиях длительной невесомости. Этот вопрос был очень важен, ведь от этого зависело, будет ли в ближайшие годы совершен пилотируемый человеком полет в космос.

3 ноября 1957 года состоялся пуск второго спутника. Семь суток продолжалось наблюдение за Лайкой. На ее долю выпали значительные перегрузки, сердце ее иногда билось в четыре раза быстрее. Но полет от старта до выхода на орбиту в целом прошел успешно – никаких патологических изменений в организме животного не произошло. На орбите Лайка успокоилась, ела, пила, все как дома, на Земле. А тем временем она находилась в 1600 километрах от родной планеты. «Благодаря Лайке мы располагаем сейчас весьма ценными данными о бездействии длительной невесомости на живой организм, – так В. И. Яздовский оценил полет собаки. – Вполне можно считать эксперимент с Лайкой днем рождения космической медицины и биологии».

Лайка на борту спутника. 1957 год.

А 12 января 1957 года Королёву исполнилось 50 лет. На торжественном заседании ученого совета НИИ-88 В. П. Глушко сделал доклад о жизненном пути Сергея Павловича, в котором сказал, в частности, следующее: «Талант в научно-инженерной деятельности в сочетании с незаурядными организаторскими способностями Сергея Павловича обеспечили ему успех. Особо хотелось бы подчеркнуть целеустремленность и настойчивость, характеризующие его деятельность». Так Глушко оценил место Королёва в ракетной технике: «…В истории развития отечественных ракет по размеру сделанного в их развитие вклада Сергей Павлович занимает первое место после Циолковского».

Следующая задача, которую ставил перед собой Главный конструктор, состояла в полете космической станции на Луну. Она должна была совершить ее облет и при этом желательно сделать несколько снимков обратной стороны лунной поверхности. Затем летательный аппарат должен был приземлиться на лунную поверхность и сфотографировать ее пейзажи. В очередной раз ученые были ошеломлены, услышав смелые планы Королёва. Поверить в то, что можно изобрести летательный аппарат, который должен развить вторую космическую скорость, который сможет запечатлеть небесные тела без помех земной атмосферы, было сложно.

И программа изучения Луны и планет вскоре тоже начала принимать конкретные очертания. На базе носителя «Спутник» в ОКБ Королёва начали создавать трехступенчатую ракету-носитель «Восток», которая могла развивать эту самую космическую скорость – 11 тысяч метров в секунду, необходимую для достижения Луны, а также выносить на орбиту полезные грузы массой выше четырех с половиной тонн.

Вместе с лунной программой уже велась организация первого пилотируемого полета. Проектировщики уже придумали название спутнику, на котором полетит человек: «Космолет», «Звездолет». «А почему не «корабль»? – удивился Королёв, услышав эти названия. – Циолковский называл космические полеты космоплаванием. Плаванием. Корабли плавают по просторам рек, морей, океанов, опираясь на водную массу. Воздушные корабли плавают над Землей, опираясь на атмосферу. Нашему кораблю предстоит плавать в безопорном пространстве. Кстати, именно это условие накладывает свой отпечаток на то, каким ему быть». Послушав Главного, все сошлись на том, что «корабль» – действительно самое подходящее название.

Жизнь Королёва никогда не давала ему передышки, а теперь и вовсе закрутилась в сумасшедшем вихре: запуски ракет, подготовка к завоеванию Луны и конструирование космического корабля – все это требовало неусыпного контроля и труда. Но Королёв, да и все сотрудники ОКБ и завода, были рады такому ритму: все они хорошо знали и любили свое дело.

И. В. Курчатов, С. П. Королёв в перерыве между заседаниями XX съезда КПСС. Москва. 1959 г.