Он поехал в Самару, к сестре, где его приняли за ожившего покойника. Убедившись в его подлинности и материальности, Ленка бросилась на шею, заревела взахлеб. А Лешка-племяш, после известных событий ставший изрядно приторможенным, пристроился к нему хвостиком, да так и ходил, наступая на пятки, пока не истекли три недели. Капитально разжалобленный, он оставил сестре последние деньги, а сам вернулся на грузовом борту, летающем по «газовому» контракту.

– А у нас тут дискотека, блин, – встретил Черкасов отпускника. – Прыгаем кузнечиками. Открыли новые скважины под Верхневарово – так косяком пошли комиссии из Престольной, оборудование потоком; ребята, как заведенные, уже вешаются… Ты где вообще был?

– В Самаре, – вздохнул Туманов. – У сестры.

– Ах, беспокойная я, – крякнул Черкасов. – А на Курейке, между прочим, среди графитовых залежей нашли золотоносный пласт. Случайно. Аж сияет, зараза. И на кого, ты думаешь, теперь повесят это дело?

– «Зато из золота мы будем делать общественные уборные», – процитировал Туманов Владимира Ленина.

– Ты в них работать будешь, в уборных, – хмыкнул Черкасов, – если не перестанешь хамить. Словом, слушай. Послезавтра вылетаешь в Верхневарово, заменяешь Колесникова – он временно командует твоей бандой. А сегодня-завтра, уж подвинься, предстоит слетать в Заангарье.

– Это как?

– Молниеносно. Дурочку не строй. У нас в гостинице сидят несколько типов из столицы. Работают в головной конторе, из «особо приближенных к императору» – так что открыто не пошлешь. А летят на отдых. У них база в Медвежьем ущелье, называется «Орлиная сопка». Примерно в ста кэмэ юго-восточнее Ярцево, на Кряже. Их вчера привезли грузовым бортом. Скандалисты, будь они неладны… – Черкасов тихо выругался. – Ждать не хотят, но и лететь без сопровождающего отказываются. Обещают нажаловаться. Хочешь пистон от начальства?

– А я им нанялся, что ли? – проворчал Туманов.

Черкасов зловеще скрипнул зубами.

– Ты мне нанялся.

– Ладно, полегче. – Туманов обреченно вздохнул. – Кто такие?

– Двое с бабами, третий с дочкой. Ребенку лет четырнадцать. Единственный, кстати, приличный человек на всю компанию. Лимоны жрет без конца: кислотность у нее пониженная. А мужики бухают по-черному – дорвались. Баб своих костерят, персонал на сто рядов обложили, кричат, что мы не даем им отдыхать и, вообще, Родину продали. Ты уж повежливее с ними.

– Куда их отвезти? До первого колодца?

– До Столбового на «аннушке», а там перешагнешь кряж – минут сорок на вертолете – и бегом обратно. Уж окажи любезность, Сергей Андреевич, или как там тебя…

Что такое случайность в потоке закономерности? Почему один и тот же мир то распадается на созвездия и туманности, то вдруг становится тесен, как один гроб на двоих?

Когда третьего июля в семь тридцать утра самолет сел в компактном поселении Столбовом – на перевалочной базе вахтовиков, – поднадзорные еще не протрезвели. Их загружали в Северотайгинске пьяных в дупель, они грозились разнести в пух и прах и тех, кто поднял их ни свет ни заря, и «весь этот долбаный воздушный флот».

Пожелав счастливо повеселиться, пилот задраил шлюзы и полетел дальше, в Туру. С фактории газовиков прислали старенький «уазик»-микроавтобус – отвезти дорогих гостей к вертолетной площадке. Но на краю городка их поджидал негаданный отлуп: вертолетов не было. Площадка – была, башня – тоже, а машины вдруг куда-то дружно улетели. Пользуясь полномочиями, Туманов влетел к диспетчеру и потребовал объяснений. Нет вертолетов, товарищ, ответствовал бледный парнишка за пультом. Обе свободные машины в час двенадцать ночи подняли по тревоге – где-то на плато в лесоповалах вспыхнул бунт, и срочно потребовалось эвакуировать людей.

– Но уже восемь угра! – тихо зверея, простонал Туманов. – Прошло семь часов, как их подняли!

Диспетчер опасливо пожал плечами.

– Пилоты на связь не выходили. Мы тоже не можем до них достучаться. Потерпите, товарищ, несколько часов.

Туманов сник. Он-то охотно потерпит, но где взять столько нервных клеток…

Шум, конечно, стоял неописуемый.

– Мы не п-потерпим над-другательства! – орал, пошатываясь, толстяк Русаков – вдовец из центрального департамента планирования и разведки. – Мы б-будем жаловаться высшему н-начальству, и я а-абещаю к-клятвенно – оно вас уволит! Вы д-доиграетесь с огнем!

Был бы запевала, а подголоски – вот они.

– Нас ценит сам товарищ Корнеев из аппарата Комитета по геологоразведке! – подхалимисто вторил некто Раневич, потоще и покороче первого.

– И если он узнает, что ценных работников департамента держат за быдло, ему эт-то очень не понравится! – грозил пальчиком третий, некто Сынулин, худощавый и задиристый.

Туманов скрипел зубами. Эх, дай ему волю, он бы от этих чинуш места мокрого не оставил, не то что ублажать их, лелеять…

Хорошо, хоть бабы не выступали. Блондинистая строила Туманову глазки, а вторая, почернявее и поскромнее, откровенно спала, уютно свернувшись на баулах. В ее ногах сидела худенькая «джинсовая» девочка с косичками и с задумчивым видом вертела лимон.

– Эй, командир! – орал, зеленея, Русаков. – Ну сделай же что-нибудь, мать твою растак! Доколе нам тут корчиться?

Через полчаса, чувствуя, что уже взрывается, Туманов отбил с фактории депешу в Северотайгинск: мол, так и так, командир, что делать?

«Не гони пургу, коллега, – с издевкой ответил Черкасов. – Подумай хорошенько, прояви смекалку, выдержку. Лажанешься – орден не проси».

Бросить туристов на произвол он не мог. Работой надо дорожить, даже когда работа нервная.

– Далеко до вашей базы? – сдерживая ярость, он обратился к Русакову.

– Откуда я знаю! – заорал толстяк. – Верст триста! Четыреста!

– Двести двадцать, – жеманно проинформировала блондинка.

– Откуда ты знаешь? – рявкнул коротышка Раневич.

– А от верблюда, – огрызнулась блондинка. – Все приличные люди там давно отдохнули и всё рассказали, одни мы чего-то жмемся. Двести двадцать, – отчеканила она, влюбленно глазея на Туманова.

– По воздуху, – уточнил он.

– По нему, – согласилась блондинка.

– По дороге двести пятьдесят, – проснулась брюнетка. – На северо-запад до Услачей, а потом… а потом после Услачей. Мне Ленка Коробеева рассказывала, она с мужиком ездила на джипе от Столбового – засекали по спидометру. Шесть часов тряслись, тоже вертолета не было.

– Покажете?

– Покажем! – хором взревели отдыхающие, а брюнетка добавила: – Не заблудишься, красавчик, тут одна дорога.

Причина, по которой они так дружно согласились ехать хлебать киселя за триста верст, стала ясна позднее.

– Я не поеду, – испугался шофер «уазика». – Я что, с березы шарахнулся? И не орите на меня, я человек гражданский, мне ваши приказы – вон, как тому коню… – Он ткнул пальцем в мирно пасущееся за башней животное.