Менеджер подвел их к двери с номером «202», приложил к замку ключ-магнит, открыл. Сумрак, прохлада.

— Номер убран и, как видите, незаселен.

Ключ перекочевал в специальное «гнездо» на стене, включилось электричество. Вспыхнул верхний свет. Катя увидела большое помещение, состоящее из холла и двух смежных комнат — спальни и гостиной. Номер был декорирован в спокойных оливковых тонах. Мебель была из ореха. Портьеры задернуты. Широкая двуспальная кровать застелена золотистым покрывалом. В гостиной все основное место занимали кресла, диван и большой плазменный телевизор.

— Я забыла спросить насчет отпечатков пальцев, — шепнула Катя на ухо Марьяне.

— Экспертиза в пути, — так же шепотом ответила Марьяна. — Повально у персонала пальцы мы не катали. Сама понимаешь — не тот уровень.

— Значит, от экспертизы толку не будет?

— Меня пока интересуют отпечатки только на той бутылке.

— Может быть, я мешаю, мне подождать в коридоре? — спросил менеджер.

— Нет, благодарю вас, тут мы все уже осмотрели, — Марьяна повернула к выходу. — Где я могу побеседовать с горничной Мизиной?

— Она ждет в кастелянской. Там вам никто не будет мешать. Когда закончите, на лифте спуститесь на рецепцию, я вызову с пульта охраны Лосева. Прошу за мной, — менеджер повел их по коридору. — Сюда, пожалуйста.

В кастелянскую он вошел первый и без стука:

— Вероника, это к вам из милиции.

— Ко мне? Опять? Зачем?

Голос был тонким, встревоженным до крайности. Принадлежал голос загорелой блондинке в форменном бело-синем платье коридорной горничной. Вероника Мизина внешность имела яркую, спортивную, а вот голоском говорила детским, как Чебурашка в мультфильме. В «Парус» персонал отбирали именно по внешности — особенно горничных, официанток, аниматоров-затейниц. Был даже устроен своеобразный конкурс-отбор, и Вероника Мизина легко прошла этот отбор.

— Я следователь Киселева, веду дело по поводу гибели вашего клиента Владлена Ермолаевича Авдюкова, — сказала Марьяна. — Помните меня, Вероника? Я выезжала сюда в ту ночь, мы с вами еще беседовали…

— Да, да, я все помню. — Мизина взглянула на менеджера, словно спрашивая, как себя вести. Менеджер кивнул, давая понять — веди себя умно, держи ухо востро.

— Я подумала, что будет лучше не посылать вам повестку, не дергать в отдел милиции, а выяснить все здесь, на месте. — Голос Марьяны журчал как ручеек.

Катя сравнила — насколько все же иначе Марьяна общается с горничной Мизиной, чем до этого с подследственным Мамонтовым и его приятелем-противником Буркиным. К горничной она лояльна и доброжелательна — пока. Но надолго ли? — Я вас оставлю, — сказал менеджер. И с достоинством удалился.

— Что же мы стоим, присаживайтесь, пожалуйста, — Мизина указала на стул и маленький диванчик у окна. — Только я не понимаю, чем я еще могу вам помочь. Я все сказала в прошлый раз. Мне нечего больше добавить.

— В ту ночь здесь был такой сумбур. Вы были сильно напуганы. Авдюкова только что забрали врачи. К тому же час был поздний, глухой. В таких обстоятельствах трудно сосредоточиться. Я сама, знаете ли, была спросонья — меня из дома подняли, с постели. — Марьяна оглядела кастелянскую. — Так что давайте вернемся еще раз к тому, что здесь было, что вы видели, слышали, хорошо?

— Хорошо, я не против, только…

— Может быть, что-то тогда ускользнуло от вас в горячке — какая-то деталь, странность, а сейчас вы ее припомните, — включилась в беседу и Катя, поудобнее устраиваясь на диванчике у окна.

Вид из окна открывался на озеро и поля для гольфа. Справа метрах в пятидесяти от угла корпуса высился металлический забор. В нем Катя разглядела небольшие ворота.

— В котором часу в тот день началась ваша смена? — спросила Марьяна, доставая из объемистой сумки, с которой не расставалась, папку с бланками протоколов допросов свидетелей. Заполнила «шапку» — имя, отчество, фамилия, год рождения. Катя подумала: «это вам не розыск — пришел, увидел и… ушел. Это следствие, контора, которая все пишет и пишет, невольно заражая все вокруг себя процессуальным графоманством».

— Как обычно — в пять часов. Мы работаем по графику — дневное дежурство, ночное дежурство и потом двое суток выходных, — ответила Мизина.

— Этот клиент из двести второго номера — Авдюков, он ведь не впервые здесь у вас отдыхал, так? — Марьяна не отрывалась от протокола.

— Да, он приезжал сюда, в «Парус», несколько раз — осенью, потом зимой — на старый Новый год, потом еще в марте дважды на уик-энд, — Мизина закивала.

— Он предварительно заказывал номер?

— Да, и всегда этот самый — двести второй. Люкс, с видом на озеро.

— А не припомните — в те, прежние приезды он отдыхал один или с кем-то?

— Он всегда приезжал не один, — ответила Вероника.

— В компании?

— С ним были женщины, молодые. Насколько я припоминаю — каждый раз новая.

— На вас он какое впечатление производил, Вероника? — спросила Катя.

Мизина пожала плечами:

— Солидный мужчина. С деньгами. Отдыхать любит со вкусом, на траты не скупится. Выглядит на свой возраст, на полтинник. Ну что еще? Нам, персоналу, не хамит, не качает права — я, мол, такой-разэтакий, стелитесь все тут передо мной, как трава. Всегда ухожен — видно, жена о нем заботится, смотрит. Да, машина еще у него дорогая, внедорожник — мне ребята из охраны говорили.

— Он в тот вечер был нетрезв, ведь так? — спросила Марьяна.

— Выпил в баре. Они, клиенты, сюда в основном и приезжают — пить, в бане париться. Летом по озеру на катерах гонять, купаться. Сейчас пока холодно купаться, так что делать-то еще остается? — Мизина усмехнулась.

— С ним и в этот раз была спутница?

— Да, была. Девица — такая вся из себя. Куртка на ней была спортивная, кожаная — я такие в апрельском номере «Вог» видела в разделе «покупка месяца». Из Третьяковского проезда, по всему видно, куртышечка.

— А вы видели ее здесь с Авдюковым раньше — спутницу, не куртку? — поинтересовалась Катя.

— Нет, я же сказала — до этого с ним другие приезжали, и каждый раз разные.

— Что ж, он такой бабник был неуемный?

Вероника Мизина снова усмехнулась:

— А кто тут не бабник-то? Вы бы в разгар сезона прошлись по номерам, поглядели. Сюда отдыхать приезжают, оттягиваться, расслабляться. Ну и устраивают себе именины сердца.

— Этот Авдюков, он хоть раз приезжал сюда с семьей, с женой? — спросила Марьяна.

— Нет. Может быть, до меня когда-то. Не знаю.

— А вы давно в «Парусе» работаете, Вероника? — спросила Катя.

— Полгода.

— Вы живете в Щеголеве?