не до конца честна насчёт того, почему мне нужно попасть в библиотеку.

– Хорошо, – говорит она с непроницаемым лицом.

Я прочно держу свою магию в узде. Не думаю, что имею право сейчас заглядывать в её мысли.

– Вы что-нибудь слышали о леди Эшлинг и её Саде Душ?

На лице Мэвы отражается изумление:

– Да, слышала.

Я снова смотрю на свои руки.

– Я одна из тех, кого она похитила. Я хочу сказать… у меня есть дар. Чтение мыслей. Люди, которые нас спасли, пытались отыскать мою семью, но безуспешно. У леди в подчинении был ещё и похититель памяти, поэтому я даже не знаю, как они выглядели. Всё, что мне известно – это название деревни, по которому я могла бы узнать, что с ними стало, но никто никогда о ней не слышал. Мы подумали, что записи о ней могут быть где-то в библиотеке. – Я захлопываю рот, и мои руки и ноги вдруг кажутся непривычно расслабленными. Я не могу заставить себя посмотреть в глаза Мэве.

Но мне и не приходится.

– Бедняжка, – говорит она и обнимает меня за плечи. – Спасибо, что доверилась мне и всё рассказала. Я надеюсь, что в Архивах Париллы помогут нам обеим.

Моё сердце начинается биться в привычном ритме, и я расслабляюсь в её объятиях:

– Вы не злитесь?

Она смеётся:

– Конечно нет. Ты правильно поступила, что не рассказала сразу. Это страшный дар, к тому же кто-нибудь мог бы захотеть им воспользоваться. Тебе необходимо быть осторожной и защищать себя, – она обнимает меня чуть крепче. – Но теперь, когда ты знаешь меня чуть лучше, я рада, что ты решила посвятить меня в свою тайну.

Её реакция согревает меня. Нужно будет рассказать Себастьяну, когда он вернётся – сейчас он собирает ягоды на завтрак. Может быть, он тоже решится довериться ей. Но выбор останется за ним.

– Ты знаешь, когда леди Эшлинг тебя похитила? – спрашивает Мэва.

Я морщу лоб:

– Нет. Кажется, все упоминания о моей деревне Рен исчезли довольно давно. Я даже сама спрашивала у леди пару дней назад, но она не вспомнила.

Мэва вскидывает брови:

– Ты виделась со своей похитительницей?! Ты храбрая! – Я краснею. – И если леди Эшлинг не помнит, где украла тебя, то тебе должно быть очень много лет. Я полагаю, у неё в Саду был вестник жизни – и хранитель молодости, верно?

– Да, и от этого всё становится ещё запутаннее.

– Не волнуйся: если в Архивах есть ответы, то мы их найдём, – она сжимает мне плечо. – Я рада, что ты мне всё рассказала.

– Я боялась, что вы не захотите оставаться со мной. Большинство людей считают меня странной.

– Я никогда не была против странностей, – говорит Мэва, отпускает меня и встаёт. – А сейчас давай соорудим нам завтрак.

Я тоже встаю и впервые за много дней чувствую себя очень-очень легко.

Я понятия не имею, сколько мы прошли, но по моим ощущениям минула целая вечность. Хорошо, что со мной Себастьян и Мэва, которые не дают мне сбиться с дороги. Кажется, будто от каждого поворота расходятся новые тропы, которые зовут в какие-то неизведанные места. Будь я одна, я бы безнадёжно заблудилась, отвлекаясь на любой новый след.

Но мои спутники то и дело одёргивают меня. Каждый раз, просто проведя рукой по новому цветку или листу или поздоровавшись со встретившейся по дороге маленькой птичкой или животным, я, подхваченная приливом энергии, танцующей походкой устремлялась вперёд, но Себастьян и Мэва меня останавливали. Приятное поле их сознаний – это цепь, которая не даёт мне упорхнуть на полуденном ветерке.

Этим утром мы вышли из леса к холмам, потом холмы перешли в горы. Библиотека должна быть где-то здесь, на одном из самых высоких пиков. Мы идём вслед за Мэвой. Похоже, мы уже давно привыкли, что кто-то ведёт нас куда-то, и эта привычка стала второй натурой. Возвращаться к привычному всегда так приятно.

И я, и Себастьян чувствуем себя немного спокойнее, когда есть кому о нас позаботиться. Спокойнее настолько, что Себастьян даже решился рассказать Мэве о своём даре. Разумеется, на его признание она отреагировала так же тепло, как и на моё.

Мэва тоже повеселела. Когда мы только встретились, её мысли были безрадостными, а теперь, поскольку ей есть о ком заботиться, они стали светлее и бодрее.

Возможно, друг в друге мы обрели то, что искали.

Около полудня мы начали взбираться на первую гору, и теперь от долгой ходьбы у нас болят ноги. Но мы хотя бы хорошо поели, спасибо припасам, купленным Мэвой в деревне, через которую мы проходили. Солнце уходит за горизонт, и тени ползут с востока. Тут и там попадаются любопытные животные, особенно мама-лиса с детёнышами, которые следуют за нами с тех пор, как увидели, что днём мы остановились перекусить. Мысли лисицы выдают, какая она голодная и как надеется на лёгкую поживу для себя и детей. Втайне от Себастьяна и Мэвы я быстро вытаскиваю из своей сумки немного вяленой говядины и бросаю её позади.

Я улыбаюсь, услышав ликующие мысли мамы и тихие попискивания малышей.

На мгновение Мэва сдвигает брови:

– Что это было?

Я невинно улыбаюсь:

– Я ничего не слышала.

Себастьян хитро смотрит на меня, и я пожимаю плечами. Мэва идёт дальше.

– Начинает темнеть. Надеюсь, мы отыщем Архивы до ночи, – говорит она. В её голосе слышатся тревожные нотки, и я заглядываю к ней в голову.

«И что нам позволят остаться», – думает она.

Я спотыкаюсь о корень, но мне удаётся сохранить равновесие. Почему бы им не позволить нам остаться? Мэва сказала, что в средствах она не стеснена, а мы с Себастьяном готовы отработать свою долю. Спросить её я не могу – не хочу, чтобы Мэва знала, что я без разрешения прочитала её мысли. Я прикусываю свой любопытный язык.

Но теперь каждый шаг окрашен тревогой. Лес кажется гуще и темнее, а мысли животных становятся громче. Клубящиеся облака над головой кажутся насупленными.

Себастьян, конечно, замечает моё настроение. «Что случилось?» – мысленно спрашивает он, но я только качаю головой. С тех пор как мы встретили Мэву, он боится намного меньше. Ничего хорошего не выйдет, если бояться будем мы оба. Надеюсь, всё обойдётся без неприятностей.

К тому времени как я начинаю опасаться, что больше не смогу сделать ни шага, и мы уже влезли минимум на две горы, мы видим прогалину среди деревьев и то, что за ней. Я так резко втягиваю ртом воздух, что получается свист.

Перед нами лежит высокий пик, на вершине которого