пути правительственный вагон. Васо встретила моложавая на вид, миловидная женщина с волевым лицом и твердым взглядом строгих серых глаз. Это была Евгения Богдановна Бош, один из народных секретарей Украинской республики и председатель областного комитета большевиков Юго-Западного края. В вагоне уже собрались другие ровенские командиры: Разживин, Медведовский, Чайковский.

От имени правительства республики Евгения Бош поблагодарила всех членов ВРК за их боевую деятельность. В ходе совещания его участники пришли к выводу, что ВРК и полевой штаб Юго-Западного фронта свои функции выполнили и надобность в их дальнейшем существовании отпала.

4 марта в Харькове для организации планомерных боевых действий против германо-австрийских интервентов было создано Главное командование советских войск на Украине. Командующим был назначен один из руководителей штурма Зимнего дворца, человек, арестовавший Временное правительство, Владимир Александрович Антонов-Овсеенко.

В марте 1918 года усилиями нового Главного командования все разрозненные советские отряды, действовавшие на фронте от Бахмача до Черного моря, были сведены в пять армий, общей численностью всего-навсего в 20 тысяч бойцов. В составе этих армий сражались геройский Луганский отряд Клима Ворошилова, Харьковский — Николая Руднева, конники Григория Котовского, червонные казаки Виталия Примакова, бойцы группы Рудольфа Сиверса и многие другие.

По приказу Антонова-Овсеенко в подчинение Киквидзе были переданы отряды Чудновского и Ауссема. Эта группировка войск послужила основой 4-й армии.

Приказ Антонова-Овсеенко, полученный Киквидзе 9 марта, гласил: удерживать Гребенку как можно дольше, чтобы не дать немцам выровнять фронт по железной дороге Гомель — Черкассы, и вывести из-под удара красные отряды в Золотоноше и Бах-маче. Главком рекомендовал: «Действуйте налетами, обходами, партизанскими группами, мужицкой войной».

Киквидзе так и действовал…

Посланные Антоновым-Овсеенко подкрепления опоздали, но все же почти неделю киквидзевцы и экипаж бронепоезда под командованием легендарной Людмилы Макиевской сдерживали натиск превосходящих сил немцев, обеспечивая эвакуацию Гребенки. В последней контратаке Киквидзе и его помощник Медведовский были легко ранены одной и той же пулей.

После двух недель непрерывных боев Киквидзе отвел свой сильно поредевший отряд к Полтаве.

Короткую передышку Василий Исидорович (Васо его теперь называли только несколько старых друзей, да и то не на людях) использовал, чтобы дать небольшой отдых бойцам, поднять их настроение перед новыми боями. Как-то, проезжая во главе эскадрона орденцев мимо старой шведской могилы, Киквидзе, взмахнув плетью, громко сказал:

— Тут, на этом месте, предки наши остановили уже однажды незваных чужеземных гостей. Наша задача, товарищи, подготовить для немцев не одну такую могилу! И мы это сделаем! Пусть знают враги, как ходить на нашу землю!

Однажды на окраине города приземлились два советских самолета. Все отправились туда. Самолеты оказались старыми, латаными-перелатаными английского происхождения истребителями «ньюпор». Возле них прохаживались летчики — молодые статные ребята, с ног до головы одетые в кожу, с большими очками-консервами на круглых шлемах. Под ногами мельтешили, визжа от восторга, должно быть, все мальчишки Полтавы.

Завидев подходивших командиров, летчики побросали цигарки и представились. Это были прославленные впоследствии герои гражданской войны, удостоенные соответственно трех и двух орденов Красного Знамени, — И. У. Павлов и А. К. Петренко.

Киквидзе расцеловал обоих пилотов, с любопытством осмотрел, покачивая головой, самолеты, спросил, чем может быть полезен. Петренко передал Киквидзе пакет и от имени своего командира изложил просьбу — помочь бензином, спиртом и… касторкой.

Василий Исидорович оторопел:

— Бензин — без него самолет не летает, спирт — тоже понимаю, без него летчику летать скучно, скажи — для чего касторка нужна? Животом болеете?

Летчики долго смеялись. Объяснили, что спирт и касторка нужны им не для личного пользования. Просто по тем временам эти продукты представляли из себя ценные ГСМ — горюче-смазочные материалы.

Теперь настала очередь смеяться Киквидзе. Отсмеявшись, приказал: выделить авиаотряду из взятых трофеев 300 пудов бензина и 50 пудов спирта. Надо сказать, что Киквидзе, чьим любимым литературным героем был Рахметов, придерживался почти аскетических правил: мало ел, не курил, в рот не брал спиртного. Пьянства не терпел, весь попадающий в отряд спирт шел только в медсанчасть, поэтому с излишком этой жидкости Киквидзе расставался без малейшего сожаления.

Сложнее оказалось с касторкой. Таковой среди трофеев не было. Тогда Киквидзе самолично отправился с летчиками в город, обошел аптеки и больницы и реквизировал именем революции всю имевшуюся в наличности касторку, заметив при этом, что, поскольку ожидаются сильные бои, можно обойтись и без слабительного.

Летчик Петренко впоследствии еще не раз прилетал к Киквидзе (уже в дивизию), выполнял по его заданиям разведывательные полеты над территорией противника.

…Под Полтавой сильные бои не состоялись. 29 марта обескровленные советские войска перед угрозой полного уничтожения превосходящими силами интервентов, взорвав мосты, переправы и водокачки, оставили город и перешли на левый берег Воркслы.

Цель продолжающегося немецкого наступления была очевидна — Харьков с его крупнейшими заводами и главным железнодорожным узлом всего юга России.

Утратив связь с соединениями своих соседей — Р. Ф. Сиверса и Г. К. Петрова, Киквидзе принял решение оборонять Харьков со стороны Богодухова. В предыдущих боях 4-я армия потеряла почти половину бойцов, последние дни сражались чуть ли не в полном окружении. Киквидзе поставил в строй всех ездовых и поваров, легкораненые вернулись сами.

Тяжелые потери понесли и другие советские части. Получил контузию и едва не погиб опытный командир Григорий Петров, в прошлом прапорщик, в будущем один из двадцати шести бакинских комиссаров. Пал в бою Григорий Чудновский, герой штурма Зимнего, делегат Второго Всероссийского съезда Советов. С группой бойцов Григорий оказался в окружении. Они отстреливались пять часов. Расстреляв все патроны, Чудновский последнюю пулю пустил себе в сердце…

Снова — опять, в руку! — был ранен Киквидзе, когда под Богодуховом лично повел в атаку бойцов.

Много лет спустя В. А. Антонов-Овсеенко писал: «Положение… было критическим. Свежих надежных частей в Харькове почти не было. Примаков взывал о помощи. Киквидзе, раненный в руку, оставался в строю, энергично понукая к борьбе свой расшатавшийся отряд».

8 апреля с северо-восточной, наименее защищенной стороны немецкие войска ворвались в Харьков. Однако упорное сопротивление на подступах к городу отрядов Василия Киквидзе, Николая Руднева, 1-го Луганского и других позволило эвакуировать из него все ценное оборудование.

В боях за Гребенку, Полтаву, Харьков вскрылись и весьма существенные недостатки В. Киквидзе, впрочем присущие тогда и многим другим командирам Красной Армии. Он не ладил с воинской дисциплиной, проявлял своеволие, дело доходило до того, что, случалось, Киквидзе отказывался подчиняться приказам главнокомандующего, если они его не устраивали. Так, в частности, отказался он перейти в подчинение к другому командиру, когда этого потребовала обстановка на фронте.

«Ответ его был столь резок, — вспоминал Антонов-Овсеенко, — что я продиктовал телеграмму, предлагающую Киквидзе немедленно сдать отряд и удалиться с фронта.