– Ну ты и чмо! – ошеломленно покачал головой Паша. – Первый раз такого вижу. И где ж ты такой обитал все это время?

– А за «чмо» можно и в пятак! – тут же вскинулся Ваня. – Если я Шес-к-пира вашего не читал, это не значит, что меня оскорблять можно.

– Пятак! О, ребята, это же то, что нам надо! Отличное название для команды! – неожиданно воскликнул Серега Акулов.

– Ладно, ладно, остынь. Обидчивый какой! – принялись успокаивать Кила остальные.

Пашино режиссерское видение шедевра Шекспира было одобрено всеми: девочкам понравилось, что сохранили любовь, парней вполне устроило обилие беспощадных драк, а вожатых удовлетворил сам выбор – втайне они боялись, что их подопечные начнут сочинять что-нибудь непристойное на тему современной жизни, как это происходило в некоторых других отрядах.

Весь тихий час Пашка, с разрешения Андрея, корпел над томиком Шекспира, раздобытым в библиотеке. В помощницы себе он выпросил Марину – под предлогом того, что у нее самый красивый и понятный почерк.

– Мне же надо уже сегодня все роли расписать! – объяснил он Анне Павловне, не желавшей отпускать девочку. – Компьютера-то у вас нет! И даже печатной машинки. А мой почерк они как раз до конца смены разбирать будут!

Под давлением неопровержимых доводов Анне Павловне пришлось согласиться и разрешить Марине провести тихий час в холле, за столом, вместе с Пашей.

– Это же надо столько насочинять! – жаловался Паша помощнице. – Рука вычеркивать устала.

Он диктовал Марине места, которые собирался оставить, она аккуратно записывала на разложенных на столе листочках.

– Паш! А кто будет Ромео? А Джульетта? – периодически начинала допытываться она, но Пашка упорно отмалчивался на этот счет.

К концу тихого часа ему удалось завершить правку великого драматурга, сведя пять актов пьесы к постановке с приблизительно таким же сюжетом, каким был рассказ Ромашки. Красивым почерком Марины все роли были расписаны на листочках.

Распределение ролей состоялось вечером, на первой репетиции.

– Назначать я никого не собираюсь, – с места в карьер начал Паша. – Роли раздадим демократично, путем общего обсуждения и последующего голосования, чтобы потом ни у кого ни к кому не было никаких претензий. Для начала выскажите каждый свои пожелания. Есть предложения?

– Да! Чур, я – Джульетта! – хором воскликнули одновременно все девочки.

– Э нет, не пойдет, – усмехнувшись, покачал головой Паша. – Роль одна, вас много… Придется мне принимать решение самому. Семечкина! Джульеттой будешь ты.

Марина радостно захлопала в ладоши, зато другие не постеснялись высказать свое недовольство.

– А почему не я? – обиженно и снова в один голос спросили остальные.

– Ты, Цветковская, слишком маленькая, – принялся объяснять Паша. – В свои четырнадцать…

– Пятнадцать! – возмущенно пискнула девочка.

– Тем более в пятнадцать! Короче, выглядишь на десять. Это не годится. Даже для малолетней Джульетты слишком. Куда тебе, недомерку, любовь крутить? Будешь Джульеттиной мамой, синьорой Капулетти.

– Как это?! – возмутилась Ромашка. – Для Джульетты – недомерок, а для мамы – гожусь?

– Не волнуйся, мы тебя под старушку загримируем.

Наде же он сказал:

– А ты, Липова, как бы это тебе сказать… Совсем даже наоборот. Там, где у Цветковской недобор, у тебя, стало быть, перебор.

– Что?! – возмущенно вскочила Надя.

– А то. Джульетта в два обхвата. Или даже в три. У Ромео рук не хватит тебя обнимать. Так что будешь Кормилицей. Тебя даже и гримировать не надо.

– Да я тебя… – Надя хотела было наподдать главному режиссеру, но ее быстро остановили.

– А чем я тебе не гожусь? – поинтересовалась Птичка.

– Лысая Джульетта? Это оригинально!

– Во-первых, я не лысая, а стриженая! А во-вторых, при чем тут моя прическа? Я ведь могу и парик надеть!

– Зачем же все так усложнять, если есть человек с собственными великолепными волосами?

На минуту все замолчали, потом раздался тихий голос Лены.

– А почему не я?

Оглядев девочку критическим взглядом с ног до головы, Паша вздохнул.

– Джульетта не может быть выше Ромео! А если тебя поставить на каблуки, равного по росту партнера не найдется! Дай-ка гляну, что у меня тут для тебя осталось… – Паша посмотрел свои записи, соболезнующе вздохнул и сказал:

– Вот что, Шувалова. Женские роли кончились, зато есть отличная мужская, и как раз для тебя, – Тибальд. Задиристый братец Джульетты, которого Ромео заколол в поединке.

– Ладно, – недовольно буркнула Лена, пронзив Пашу острым, как шпага, взглядом – наверное, тренировалась перед будущей дуэлью с Ромео.

Разобравшись, таким образом, с девочками, Паша перешел к мужской половине. Здесь дело обстояло совершенно противоположным образом. Ленивые парни один за другим наотрез отказались учить длинную, по их меркам, роль Ромео.

– А чой-то девчонки из-за главной роли чуть не передрались? Во дуры! Мне этот Ромео на фиг не нужен, – пожал плечами Серега Акулов. – Ты посмотри, сколько тут строчек учить надо! Это ж убиться можно! Только я о школе забывать начал, как на тебе, снова чего-то зубрить. Мне уж дайте где поменьше, у меня скорость маленькая, я больше одной строчки в день не могу.

– Так… ладно… есть у меня один такой молчаливый. Герцог. На, держи. Всего четыре строчки.

– О! Годится! – будущий правитель Вероны выхватил из рук Паши листок и принялся читать по слогам:

– «Нет по-вес-ти пе-чаль-нее на све-те,

Чем по-весть о Ро-ме-о и Джуль-ет-те».

Это я, пожалуй, запомню!

– Ну и ну! – присвистнул Паша. – Ты читать-то когда научился? Вчера?

– Нет, в третьем классе, – ни капельки не обидевшись, честно ответил Акула. – Но только мне практиковаться как-то особенно не приходилось…

– Ромео – это тот самый влюбленный, который в конце отравился? – с видом знатока спросил Кил. – Нет, это не для меня. Чтобы я из-за девчонки так себя не уважал? Да никогда! Мне бы какого-нибудь крутого пацана сыграть, чтоб поприкольнее был и побольше действовал.

– Есть такой! – кивнул Паша. – Меркуцио. На, держи, – он протянул парню исписанный Мариной листочек.

– О! Отлично! Слов как раз столько, сколько мне надо, – удовлетворенно кивнул Ваня, пробегая глазами убористые строчки. – Коротко, ясно и прикольно. И большая мочиловка на шпагах. А на пистолетах нельзя? Или на автоматах? Или, может, мы гранатки покидаем? Нет? Ну, ладно, шпага тоже ничего.

– Я, конечно, мог бы претендовать и на Ромео, – задумчиво почесал переносицу Боря Симонов. – Но будем смотреть правде в глаза – у Шекспира не сказано, что вес Ромео зашкаливает за центнер. А сбросить до премьеры, боюсь, не успею. Так что мне бы какую-нибудь подходящую роль второго плана. Кого-нибудь поспокойнее, без беготни и драк.