…Олька выскочила из воды и помчалась по песку, убегая от смеющейся Лизы. Она легла на полотенце рядом с Сашей, и оба рассмеялись, глядя на дочь, неловко шлепнувшуюся носом в песок. Оля показалась ему сейчас такой близкой, доступной, что он, все еще, смеясь, склонился к ее лицу, и глаза их встретились. Смех замер у нее на губах, когда она увидела так близко его лицо. Неожиданно испугавшись того, что сейчас может произойти, она тихо сказала:

— Не надо, Саша…

Он отвернулся, и она не увидела боли и досады, промелькнувших в его лице. Но Маша, ставшая невольной свидетельницей этой сцены, заметила это, когда глаза Саши натолкнулись на ее полный сочувствия взгляд. Ночью Маше приснился выходящий из воды Андрей. Он подошел близко, наклонился ее поцеловать, и она увидела смуглое лицо Саши.

…Маша помешивала ложечкой чай, поглядывая из-под опущенных ресниц на Ольгу. Сказать или нет? Можно считать, что это касается только ее, но все-таки Олька ее подруга. Оля готовила у плиты, в комнате возились дети — Маша привезла Павлика на выходные. Сегодня они сходили с малышами в зоопарк и покатали их на карусели. И Маша весь день мучилась: сказать или нет?

— Знаешь, Оля, я думаю, тебе следует знать, — неуверенно начала она.

— Знать что?

— Помнишь, когда мы последний раз ездили на природу, Саша отвез вас, а потом — меня…

Ольга промолчала, но сердце неожиданно тревожно застучало. Она не повернулась к Маше, помешивая в кастрюльке.

— Помнишь? — снова протянула Маша.

— Ну?

Маша нервничала. Она не видела Олькиного лица. Оказалось, что сказать это так, как она собиралась, — легко, с юмором, не просто. В темном стекле окна она видела силуэт подруги. Внезапно Олька показалась ей очень красивой — тонкий профиль на фоне ночного неба, изящная линия подбородка, переходящая в очертания шеи. Что-то было в этой красоте надменное, бросающее вызов Машиной простоте. И у Маши возникло непреодолимое желание стереть это уверенное отражение. Она продолжала смущенным тоном, притворно скромно опустив глаза, чтобы скрыть их победный блеск.

— В общем, он напросился на чашечку кофе. Мне неудобно было отказать. Мы посидели у меня, поговорили о жизни. В частности, о ваших отношениях…

Оля молчала и продолжала помешивать, только поза стала чуть напряженнее.

— Потом он стал говорить всякое. Ну, что я ему нравлюсь и все такое. Полез с поцелуями. — Маша покраснела, она чувствовала себя все неуютнее.

Ольга наконец выключила плиту и повернулась к подруге:

— Каша готова, зови детей.

Глаза Маши округлились:

— Но… Я думала… ты что-то скажешь… по этому поводу.

Оля со спокойной улыбкой подняла брови:

— Маша, это твое дело. Зачем ты все это мне говоришь?

— Пойми, я не могла не сказать тебе. Ведь ты моя подруга. А Саша твой муж, хоть и бывший.

— Что же ты не вспомнила об этом раньше, до того, как целоваться с ним?

— Мне стало жалко его, он к тебе так… а ты… Я бы никогда не бросила такого мужа. А ты и «сама не гам, и другому не дам».

— Ладно, бери, если я «не гам», а тебе приспичило. Конечно, я совсем не в восторге от того, что мой бывший муж и лучшая подруга улеглись в одну постель, но мешать этому я не собираюсь…

— Я не спала с ним! — запальчиво перебила ее Маша. — Я не смогла бы этого сделать именно из-за тебя! Понимаешь?

Ольга пожала плечами и пошла за детьми. В их присутствии разговор не возобновлялся, и хотя Маша несколько раз пыталась продолжить его, Ольга каждый раз устало, но твердо останавливала ее. Только когда дверь за подругой захлопнулась, она дала выход своему отчаянию.

Ну почему они все такие? И Машка не исключение. Нет, мама права: лучшие подруги — первые предательницы. Жалко ей стало! А меня не жалко? Хоть бы не рассказывала. Мало ей Андрея! Сашка, может, специально так сделал, чтобы заставить меня ревновать. А Машка, видно, решила поразить мое воображение: вот, мол, какая я неотразимая штучка, все к моим ногам падают. Оле стало противно. Сама она и не думала уводить у подруги Андрея, хотя это было легче легкого. Он давно уже недвусмысленно давал понять, что она ему нравится. Но ведь он был парнем Маши! Оля чуть не заплакала, но не из-за Саши. Ей было жаль глупую Машку и их внезапно разрушившуюся дружбу. Они больше не подруги, и Сашу Машка не получит, а вдобавок и Андрея потеряет. За все в этой жизни надо платить.

При следующей встрече она с деланной доброжелательностью сказала Саше, что одобряет его выбор, что Маша — прекрасный человек и симпатичная девочка, она, несомненно, заслуживает лучшего, чем ее бывший муж пьяница и женатый любовник. Но провести Сашу ей не удалось. Он подошел сзади и обнял ее так, что она задохнулась от волнения.

— Не ревнуй, Олька, — прошептал он, — я люблю только тебя.

— А целуешь моих подружек, — не удержалась она.

— Больше не буду, — засмеялся он и поцеловал ее.

С Машей они продолжали общаться, звонили, заходили друг к Другу, но Ольга уже вычеркнула ее из списка друзей. Прежде она принимала ее со всеми недостатками и, несмотря на них, Маша все равно ей нравилась, теперь же она не воспринимала ее и со всеми своими достоинствами Маша ей не нравилась. А Маша мучилась из-за своей недавней оплошности и всячески пыталась ее исправить. Хорошо подумав, она поняла, что поддалась низким чувствам. Она ничего не должна была позволять Саше и тем более рассказывать об этом подруге. Поэтому она была благодарна Оле за то, что та не стала явно относиться к ней хуже и не понимала, что Ольга не простила ее, потому что вообще не умела прощать.

Вскоре Саша увез Лизу к своим родителям. Он предложил поехать всем вместе, но Оля отказалась. Она не знала пока, как ей следует вести себя с его родителями. Их отношения с Сашей снова стали близкими, но все же не вполне определенными. И, поскольку на несколько дней она была предоставлена самой себе, то Маша решила пригласить подругу в гости. И тут уж Оле ничего специально не пришлось делать, все было ясно и так. Маша, судя по всему, уже надоела Андрею. Это было видно по его рассеянно-скучающему виду, он сидел так, будто отбывал повинность, и все время поглядывал на часы. И тем не менее старался быть вежливым и предупредительным с Машей.

В общем, вечер был ужасным: Олька отмалчивалась, Андрей скучал, и только Маша пыталась быть веселой и предупредительной хозяйкой, чтобы развеселить любимого и загладить вину перед подругой. Олька не понимала, зачем она пришла сюда. Как она раньше могла общаться с этими людьми, каждое слово которых отдает ложью, а от их «любви» за версту несет фальшью! Наконец она поднялась, сказав, что устала и хочет домой. Лицо Маши выразило искреннее огорчение:

— А торт с чаем? — Она беспомощно оглянулась на Андрея. — Могла бы еще посидеть…

— Вы и сидите, а мне пора.

— Мне, к сожалению, тоже. — Андрей ободряюще улыбнулся Маше. — Я тебе позвоню…