Я не стал досматривать окончание битвы и вслед за Серафимом в обход паутины стал углубляться в Вечный Лес. Ещё долго позади был слышен слабеющий визг метаморфа, но вскоре и он затих. Мы удалялись всё дальше от опасного места, и я очень надеялся, что оставшийся в живых второй метаморф не станет нас преследовать.

Постепенно проходил прилив сил, вызванный резким впрыском адреналина в кровь во время падения с горы и встречи со смертельной опасностью. Накатила страшная усталость, я еле-еле передвигал ноги. А уж на моего друга вообще было страшно смотреть – ввалившиеся глаза, бессмысленный блуждающий взгляд, чёрные круги на лице.

- Погаси свет, дурень, – ругнулся идущий рядом со мной Серафим. – А то весь лес знает, что мы тут идём.

Я поспешно развеял заклинание. Мы не стали углубляться в лес, а старались идти вдоль чёткой границы, за которой Вечный Лес резко обрывался. Шли мы долго. Так долго, сколько могли. А потом, не сговариваясь, привалились к уходящему в неведомую высь стволу дерева. Рядом обнаружилась небольшая яма под вымытыми дождями корнями. Мы забрались туда и завесили вход в наше логово тканью палатки. Сон накатился моментально.

Проснулся я от чувства голода. Огляделся и потянулся, массируя затёкшую шею. Через щели в наше убежище пробивался неяркий свет, доносилось пение какой-то птички. В дорогу я ничего из еды не взял – понадеялся, что мы будем ночевать в какой-либо цивилизованной гостинице, но никак не в лесу под корягами. Но, кажется, у меня был мешочек с сухарями. Стараясь не шуметь, открыл свой рюкзак. Сухари, действительно были. Вот только грызть их всухомятку было неудобно. Горло пересохло, очень хотелось пить. Нужна была вода, очень нужна была вода.

Я позвал Серафима, но тот не отзывался. Он спал, тяжело дыша. Всё лицо моего друга было покрыто потом, лицо распухло, а глаза ещё глубже ввалились. На шее же обнаружился огромный сочащийся гнойник, почти с мой кулак. По-видимому, какой-то паук всё же смог впрыснуть свой яд. Я сосредоточился и положил свои ладони на эту рану. Золотистые тёплые искорки стали стекать с кончиков моих пальцев и исчезать в гноящейся ране. Лечебная магия паладинов получалась у меня пока слабенько, но всё же это лучше чем ничего. Через минуту рана уменьшилась втрое и была покрыта засохшей кровяной коркой. Серафим задышал ровнее и приоткрыл глаза.

- Спасибо, Пётр. Но, к сожалению, это не единственный укус. На спине под одеждой есть ещё пара, и один на правой ноге возле коленки. А у меня, как на грех, в сумке не оказалось противоядия. Да и восстанавливающих здоровье эликсиров у меня осталось только два пузырька из пяти. Три пришлось этой ночью выпить – чувствовал, что иначе мне ещё до наступления утра придётся общаться с богиней смерти Мораной. Нам нужно скорее искать лекаря, иначе паучий яд сделает своё дело.

Я быстро свернул палатку, закинул себе на спину сумку и сумку Серафима и помог другу вылезти из ямы на поверхность. Куда идти? Я с ужасом понял, что не знаю с какой стороны мы пришли ночью. Ориентироваться в этом сумрачном лесу было совершенно невозможно – уходящие ввысь стволы со всех сторон были одинаковыми, солнца не было видно. Произнеся молитву богине судьбы Фаэтте, я наугад выбрал направление и уверенно зашагал туда. Серафим заметно хромал на правую ногу, но держал высокий темп ходьбы.

Куда мы шли? Понятия не имею. Но знаю одно – оставаться на месте было нельзя. Во-первых, моему другу нужна была срочная помощь опытного лекаря, а во-вторых, второй метаморф мог всё еще разыскивать нас. Под ногами был густой пружинящий ковёр перепрелых листьев и мха, в изобилии росли грибы самых невероятных видов и расцветок. Вот только, к сожалению, ни одного знакомого мне вида съедобных грибов не встречалось. Лес, если можно назвать лесом бесконечное сумрачно-зелёное поле огромных уходящих вверх колонн, был сырым и туманным. Но вот только родничка или озера мы никак не встречали на своём пути.

Пить хотелось всё сильнее с каждым пройденным километром. И если у меня лишь пересохло в горле, то у Серафима уже полопались в кровь губы. Его мутило, он всё чаще падал, нарыв на шее у моего друга опять стал нагнаиваться и приобретал по краям фиолетово-синий оттенок. Я повторно применил лечебную магию, но результат был не столь впечатляющий, как в первый раз.

Лес, между прочим, вовсе не был вымершим – где-то на огромной высоте в кронах деревьев кипела жизнь. Скрипели и пищали насекомые, пели птицы, выли и мерзко хохотали какие-то животные. Но у поверхности земли мы долго не встречали никого кроме червей и сверчков, а также юрких насекомоядных ящериц. Поэтому я сразу обратил внимание на странную тишину впереди нас – в той стороне не было слышно ни птиц, ни насекомых. Я предупредил Серафима, но он никак не отреагировал. Он в полубреду передвигался рядом, слабея с каждым часом.

Я достал на всякий случай топорик и пошёл более осторожно. Местность поднималась, стало заметно светлее. Мы подошли к подножию небольшого холма, возле которого в воздухе стоял странный кислый запах. Никаких опасных тварей не было видно, но какое-то ощущение тревоги присутствовало. Особенно после того, как мы наткнулись на склоне холма на целое поле выбеленных костей – сотни и сотни костей мелких животных.

- Уходим скорее отсюда, Серафим, – высказал я свою тревогу. – Что-то тут нечисто.

Серафим вынул из сумки пузырёк с малиновым раствором. С чпокающим звуком вынул пробку и разом выпил содержимое. После этого он немного пришёл в себя. Осмысленным взглядом осмотрел костяное поле и холм, покачал головой.

- Куда ты завёл нас, Пётр? Тут же воздух просто пропитан смертью.

- Я тоже ощущаю какую-то тревогу. Нужно уносить отсюда ноги, непонятно только почему.

Мы не стали забираться выше и пошли по склону холма. И тут я указал другу на чёрно-блестящий поток впереди – узкий стремительный шевелящийся ручей:

- Да это же муравьи! Мы возле громадного муравейника! Возвращаемся осторожно тем же путём, как мы шли.

- Это не главная опасность, – проговорил помертвевшим голосом обернувшийся Серафим. – Лучше прорываться через муравьёв.

Я моментально обернулся, чтоб рассмотреть эту более страшную опасность. И сразу же согласился, что лучше прорываться через муравьёв. К нам сзади приближался одинокий всадник – знакомый селянин в белой длинной рубахе до колен верхом на лошади. Он, кажется, устало дремал. Но его лошадь шла точно по нашим следам, наклонив голову к самой земле. Она полностью повторяла наш маршрут, след в след. Этой парочке осталось пройти всего метров триста-четыреста до подножия холма, по которому мы шли. Но, конечно, увидят нас они гораздо раньше. Пока лошадь не поднимала головы, да и редкие кусты нас скрывали, но всё это могло измениться в любой момент. Поэтому я решился:

- Идём дальше, к муравьям. Муравьи не очень хорошо видят, но легко замечают движение, к тому же, могут чувствовать колебания земли. Идём скользящим шагом, неравномерно, как будто земля обсыпается. А потом постараемся перепрыгнуть поток насекомых и бежать дальше.

Удивительно, но этот самоубийственный на первый взгляд план удался. Мы почти вплотную приблизились к потоку насекомых. По обоим краям были шеренги крупных, в палец длиной, муравьёв-солдат с огромными челюстями. Но основную массу составляли рабочие муравьи почти нормального для моей родины размера, ну может, лишь чуть крупнее. Они тащили в огромных количествах в сторону холма палочки, хвою, мёртвых насекомых, перья. Мы легко перепрыгнули этот поток и побежали дальше. Вовремя заметили ещё один ручей из насекомых и, так же осторожно подойдя ближе, перепрыгнули.