– Почему ты хочешь заниматься этим? – спросил Джо. – Ты неплохо зарабатываешь на продаже акций институциональным инвесторам, что связано с меньшим риском.

– Да, – ответил Даг, – но так было в прошлом. Комиссионные ставки продолжают снижаться, а роль продавца становится гораздо менее важной, чем двадцать лет назад. В прошлом при хороших отношениях институциональный торговец мог стать лучшим другом портфельного управляющего, а поскольку он мог воздействовать на него, то представлял очень большую ценность для компании при заключении трудных сделок.

– Так в чем же суть твоей работы?

– Я работаю в отделе продажи акций с шестью или семью другими сотрудниками. Нам разрешено покупать или продавать на понижение все, что движется. Акции, индексы, товарные фьючерсы, валюту, ценные бумаги с фиксированным доходом.

– А что ты знаешь о товарных фьючерсах, опционах и облигациях?

– Не так уж много, но все это объекты трейдинга, напоминающие животных и так же подверженные страху, алчности и импульсу. Кроме того, я умею учиться. Ты ведь знаешь, что есть «сардины для еды», которыми и занимаются специалисты по управлению инвестициями, и «сардины на продажу», покупаемые проп-трейдерами.

– Кому ты будешь подчиняться? – спросил Джо.

– Группа, в которой я работаю, подчиняется тому, кого мы называем «полководцем». В компании около тридцати проп-трейдеров, работающих на шестерых таких «полководцев». Они же конкурируют друг с другом за то, чтобы стать настоящими королями трейдинга и взять под свой контроль весь бизнес. Компания дает мне 50 миллионов долларов из собственных средств. Я могу увеличить леверидж, а в конце года получу вознаграждение в размере 12 процентов от прибыли. Компания наймет мне помощника и будет оплачивать мои дорожные расходы. Сложность только в том, что я не могу допустить просадки (другими словами, потери по акциям) в размере, превышающем 10 процентов. Если такое произойдет, все мои позиции закроют.

– Предположим, ты обеспечишь рост в размере 20 процентов, и собственный капитал компании на твоем счете составит 60 миллионов. Значит ли это, что по правилу просадки твои позиции закроют?

– Именно так. Никаких просадок в 10 процентов. Иначе тебе запретят проводить операции до конца года или до тех пор, пока «полководец» не поймет, что ты можешь работать дальше.

– Разве не прямо противоположное проповедуют великие инвесторы, придерживающиеся стратегии инвестиций в недооцененные акции, Уоррен Баффет, например? – спросил Джо.

– Ты совершенно прав. Это импульсный трейдинг. «Быстрые деньги», как в той программе на CNBC: продавай в момент усиления импульса, покупай в момент его ослабления. Но если добьешься успеха, в следующем году тебе дадут больше денег и, возможно, увеличат процент от прибыли.

– Даг, все это просто замечательно, но почему они выбрали именно тебя? Ведь ты никогда не был трейдером.

– Руководители компании хотят открыть в следующем году пятьдесят направлений проп-трейдинга. Они слышали хорошие отзывы клиентов обо мне, и я знаком с хорошими аналитиками. Думаю, они считают меня умным, грамотным специалистом. Если я добьюсь успеха, они получат победителя, который заработает для них серьезные деньги. Если меня постигнет неудача и я потеряю 10 процентов, это обойдется им максимум в шесть миллионов, я же окажусь либо на улице, либо снова в отделе продажи акций.

– Звучит заманчиво, – сказал Джо. – Может, мне тоже стоит попробовать себя в роли проп-трейдера.

– Но сначала тебе нужно выбраться из своего бесперспективного операционного отдела.

– Да, я знаю, – сказал Джо.

В августе Доуз пригласил Джо на обед в кафе компании. Во время этого, а также еще двух обедов на протяжении следующих полутора месяцев, они непринужденно обсуждали спорт, рынки и книги, прочитанные Джо. Доуз расспрашивал его об игре в футбольной команде первого дивизиона, и Джо честно рассказал обо всех трудностях и лицемерии, с которыми столкнулся в АЮ. Доуз был в восторге от историй Джо и с уважением относился к тому, что его приятелю довелось испытать. Кроме того, Дэвида удивила и, может, даже поразила глубина познаний Джо в инвестировании. Он начал присылать ему аналитические отчеты, которые тот внимательно изучал. Джо старался не заискивать перед Доузом, хотя и предполагал, что этот человек может вытащить его из операционного отдела.

Через три месяца, когда Доузу понадобился еще один аналитик, он спросил Джо, интересует ли его эта должность, но предупредил, что никто не даст ему никаких инструкций по поводу того, что значит быть аналитиком. Ему придется учиться этому уже в ходе работы. Разумеется, Джо с радостью ухватился за такую возможность. В следующую пятницу ему выделили стол в рабочей зоне для аналитиков.

Джо проработал примерно шесть недель в новой должности, когда ему позвонила Пэт и потребовала, чтобы он пригласил ее на ланч.

– Мне нужно с тобой поговорить. Где-нибудь вне офиса.

Пока они шли по Шестой авеню, у Джо появилось плохое предчувствие. Они с Пэт купили сэндвичи и сели на открытой площадке у Рокфеллеровского центра.

– Я беременна, – сказала Пэт. – Я могу сделать аборт за три тысячи долларов, но хочу оставить ребенка.

Джо уставился на нее.

– Ты что, не приняла противозачаточные таблетки?

– Нет! Думаешь, я занимаюсь этим постоянно? А почему ты не предохранялся?

Лицо Джо исказила гримаса досады. Пэт была права. Ему следовало иметь при себе презерватив, но он не ожидал, что в программу того злосчастного уик-энда входил секс. К тому же он начинал подозревать, что Пэт нарочно все подстроила. Он сжал ее руку и пробормотал:

– Мне очень жаль, Пэт. Я помогу тебе заплатить за аборт. Я пойду с тобой к врачу. В общем, сделаю все, что нужно. Но я точно не хочу иметь ребенка.

На глазах Пэт выступили слезы; она резко поднялась и в бешенстве умчалась в офис.

Следующим утром Джо позвонила Сью и попросила зайти к ней в кабинет. Там уже ждала Марлен. Хотя Джо считал Сью умным и справедливым руководителем, на душе все равно было тревожно. И он не понимал, что здесь делает Марлен.

– Джо, это неофициальный разговор, но мы здесь как одна семья. Пэт – хорошая, чудесная девушка, – медленно произнесла Сью своим гнусавым голосом. – Она хочет родить ребенка и будет прекрасной матерью. Мы считаем, что вы по меньшей мере могли бы жить вместе.

Джо пришел в ужас. Он посмотрел Сью прямо в глаза и произнес:

– Я очень сожалею, что Пэт беременна, но ни при каких условиях не стану жить ни вместе с ней, ни с кем-либо другим. Я оплачу половину стоимости аборта и сделаю все, что смогу, но никакие длительные отношения между нами невозможны.

– Предположим, она родит этого ребенка, – сказала Сью. – Будешь ли ты обеспечивать его и принимать участие в его воспитании?

Эти слова неприятно задели Джо. Прежде чем ответить, он немного подумал. Ему было любопытно, что известно Сью о его происхождении.