На его лицо снова надвинулась темная тень. Лесли забеспокоилась. Нужно немедленно отвлечь его от мрачных мыслей.

— А почему ты выбрал эту профессию? — спросила она игриво.

Но он, казалось, помрачнел еще больше.

— Так получилось. Вообще-то я учился на летчика. Мой отец был летчиком, так что с самолетами я был знаком с детства. Потом… мой отец погиб в авиакатастрофе.

— О, мне очень жаль… Прости, Фатих…

— Ничего. С этим ничего не поделаешь, хотя я долго не мог смириться. Он с детства учил меня управлять самолетом, и я безумно полюбил летать. — Он вздохнул и, видимо, пытаясь сдержать наплыв чувств. — После гибели отца мать запретила мне летать. И я не смог противиться ее воле. Тревоги и бессонницы извели бы ее. Вот так для меня закрылся путь в небо.

— Фатих, мне так жаль…

У Лесли на глазах выступили слезы. Она не ожидала, что ей достанется мужчина с такой печальной судьбой.

— Но давай оставим прошлое, — сказал он неожиданно повеселевшим голосом. — Ты меня успела заразить жизнелюбием, Лесли, и я не хочу помнить о трагическом.

— Правда? Я рада. — Она сжала его руку, но его рука вдруг ловко вывернулась, и Лесли почувствовала, как большая теплая ладонь упрятала в себе ее хрупкую кисть.

Несколько секунд они сидели молча, не спуская друг с друга глаз, и Лесли казалось, что их руки соединились навеки.

— Привет!

Со стороны входа в ресторан послышался задорный окрик. Фатих медленно разжал пальцы, сжимающие ее кисть. Оба обернулись.

В ресторан вошел Жан-Поль со своей матерчатой сумкой через плечо.

— Похоже, я помешал.

— Привет, Жан-Поль. — Фатих встал и протянул ему руку. — Совсем не помешал. Присаживайся к нам.

Жан-Поль небрежно пожал ему руку, небрежно повесил на спинку стула сумку и уселся, придвинув стул поближе к Лесли.

— Знаю, что помешал, но такая уж у меня подлая натура, — проговорил он с кислой усмешкой. — Я знал, что стоит мне оставить Лесли одну, как ее тут же кто-то попытается обольстить. — Он старался говорить шутливым тоном, но в голосе сквозила ревность.

— А ты ревнуешь? — кокетливо спросила Лесли.

— Ужасно. Готов вызвать соперника на дуэль. — Жан-Поль покосился на Фатиха.

— Я бы предпочел более цивилизованный способ, — спокойно ответил Фатих.

— И какой же? — Жан-Поль откинулся на спинку стула и с вызовом посмотрел на него.

— Например, спросил бы даму, с кем из двух придурков она предпочитает терять свое время, — сказал Фатих.

Лесли расхохоталась. Жан-Поль почесал затылок. Ему этот способ явно был не по душе. Но выбора не было.

— Итак, что скажет дама, когда перестанет смеяться? — спросил он.

Отсмеявшись, Лесли перевела дыхание.

— А дама скажет, что какими бы придурками ни были ее друзья, они все же останутся для нее друзьями.

Друзьями. Жан-Поль был уверен, что это «друзьями» касается его одного. У султана больше шансов стать интимным другом, что совсем не одно и то же. Но Жан-Поль не отдаст султану Лесли. У султана в Турции таких, небось, целый гарем. И здесь он загрустил, потому что забыл прихватить жен с собой. Вот и решил украсть у него Лесли, а заодно, возможно, и пополнить штат гарема. Нет, он ни за что не отдаст султану Лесли.

— Что ж, Лесли, тогда, как друг друга, могу ли я пригласить тебя на ужин? — Облокотившись на стол и подчеркнуто игнорируя присутствие Фатиха, Жан-Поль уставился на нее.

Лесли кокетливо склонила голову набок.

— На ужин? У тебя в запасе остался еще один местный деликатес?

— У меня их в запасе гораздо больше. Ты меня недооцениваешь.

— Извини, приятель, — неожиданно вмешался в разговор Фатих, — но я уже пригласил Лесли на ужин.

Жан-Поль резко повернулся к нему. Лесли от удивления застыла с открытым ртом.

— Правда? А она до сей минуты не знала об этом! Вот беда! — съязвил Жан-Поль.

— Почему не знала? Знала, — сказала она и незаметно подмигнула Фатиху. — Просто хотела выведать у тебя название очередного экзотического блюда.

— Что ж, — вздохнул Жан-Поль. — Можете попробовать виндалу из свинины. Как ты насчет свининки, дружище? — Он нарочито заглянул Фатиху в глаза.

— К сожалению, я вегетарианец, — с притворной досадой ответил Фатих. — Но готов угостить даму, если она пожелает.

Лесли снова захихикала, наблюдая, как Жан-Поль с Фатихом сверлят друг друга глазами. Наконец Жан-Поль снова откинулся на спинку стула.

— Что ж, желаю вам приятного дружеского ужина. Но у меня есть в запасе еще одно приглашение. — Он перевел взгляд на Лесли. — Как ты смотришь на то, чтобы вместе поплавать?

Лесли покачала головой.

— Не оригинально, Жан-Поль.

— Не торопись с выводами. — Он полез в сумку, достал из нее сверток и положил перед ней. — Сначала посмотри, что там.

Лесли осторожно пощупала сверток. Под тонкой бумагой было что-то очень мягкое.

— Ты купил мне купальник? — догадалась она. — Ты с ума сошел!

— Возможно. Но теперь искупаться вместе уже не вызов, а вполне цивилизованное приглашение. Надеюсь, угадал твой размер. — Он бросил торжествующий взгляд на Фатиха и снова вернулся к Лесли. — Итак…

— Я… я… не знаю, что сказать. Похоже, ты заслужил дружеский поцелуй. — И, перегнувшись через стол, она чмокнула Жан-Поля в щеку. — Спасибо.

Пока Жан-Поль сидел с прикрытыми глазами, демонстративно блаженствуя, Лесли глянула на Фатиха. Он казался абсолютно безучастным к происходящему, но его глаза снова были полны грусти. У Лесли сжалось сердце. Нет, его нельзя оставлять одного, а то, чего доброго, опять вспомнит о самоубийстве, и тогда Лесли придется доживать свой век старой девой.

Что же придумать?

Шум голосов со стороны входа заставил ее поднять голову. Во главе с длинноногой блондинкой в ресторан входила съемочная группа.

— А вот и нарушители первозданной тишины, — сказала Лесли.

Фатих и Жан-Поль обернулись.

— Надеюсь, нас здесь не отравят, — брезгливо бросила блондинка.

— Не уверен за всех нас, но тебя, Аманда, отравить будет нелегко. В тебе самой достаточно яда, чтобы перетравить всех местных змей, а заодно и поваров, — ответил ей худощавый Колин.

В компании послышался смех.

Блондинку ничуть не смутила его колкость. Она оглядела ресторан и громко поприветствовала его пространство:

— Привет!

Жан-Поль встрепенулся.

— Бонсуар! — И, смерив глазами блондинку, тихонько присвистнул и пропел: — О-ля-ля…