Вот интересное…

«2600 баранов, 900 овец; 11 000 курей; 900 гусей, 40 голов крупного рогатого скота, 650 уток, 200 голубей, и 18 000 штук яиц».

Невозможно представить себе эти отары и клетки с гогочущими гусями, кудахчущими курами и беспокойными утками. Но повара знают свое дело, вся птица будет ощипана за пределами города, на его окраине, скот забит там же; на кухни, спешно выстроенные ради праздника, привезут все выпотрошенное и частично разделанное. То-то бродячим псам радость…

Посмотрела список блюд. Чего там только не было!

Да, такой праздник запомнится надолго. Обрезание – очень важный день для любого мусульманина, Баязид давно ждал его. Надо подумать о подарках для шехзаде.

Стамбул прожорлив, как тысяча городов; чтобы его просто накормить, корабли безостановочно подвозят продовольствие, лодки снуют по Золотому Рогу, едва не толкаясь бортами, перетаскивая на берег привезенное, потому что всем не пристать к пристаням, так много этих судов. Гомон в порту не стихает ни днем, ни ночью, как и на скотобойнях, мучных складах, рынках, пекарнях и прочих местах. Чтобы днем Стамбул мог есть и пить, ночью все это должно быть приготовлено.

И это в обычный день, а что же когда большой праздник?

А где его проводить? В Стамбуле и нет свободной площади, чтобы такое устроить. Раньше был дворец на ипподроме и площадь перед ним, именно там проходил предыдущий праздник обрезания шехзаде. Но еще не забыт прежний хозяин дворца Ибрагим-паша, совсем недавно умерла его вдова султанская сестра Хатидже, которую Сулейман любил не меньше своего казненного друга Ибрагима. Ипподром теперь – печальное место.

Где же?

И вдруг нежданное решение Повелителя: в Эдирне! Там большущий дворец, просторно, есть где развернуться. Султану нет дело до того, что тысячам человек придется ехать в Эдирне, что все эти отары нужно перегонять туда же, тащить горы продуктов, которые привозят прямо в Золотой Рог, что так много людей в Эдирне негде разместить, не все же будут жить во дворце. Султану нет до этого дела.

Срок определен – середина ноября, и место тоже. Готовьтесь! Если не получится, как желает Тень Аллаха на Земле, тем хуже для тех, по чьей вине не получилось.

Сотни рабов, двуногих и четырехногих, немедленно впряглись в постромки возов, взвалили корзины на спины лошадей и мулов, нагрузили верблюдов и двинулись в далекий путь. Впереди мчались чавуши – привратники, чтобы на месте посмотреть чего не хватает и можно не везти так далеко.

Собирались и выезжали семьями, особенно те, у кого не было загородных дворцов и домов в Эдирне или рядом; таким предстояло загодя найти место для пребывания или хотя бы ночлега. В Эдирне не поехал шехзаде Мустафа, отговорившись делами в Манисе. Не поехала Хуррем Султан, которая болела, поехали не все паши… Но Повелителя это мало заботило. Он пожелал устроить обрезание младших детей в прежней столице империи, а возможно, самим присутствием там показать королю Фердинанду, что вовсе не считает эту территорию окраиной, и уже одним этим пощекотать нервы соседям.

Михримах и Эсмехан поехали. Все было настолько суматошно, что они даже забыли о произошедшем в Стамбуле, а Михримах решила за это время познакомить Мехмеда и Эсмехан поближе, надеясь, что между ними вспыхнет страсть.

Если Михримах что-то задумала, то лучше это выполнять, потому что все равно своего добьется. Эсмехан отправилась с подругой в Эдирне, впрочем, не одна она, ее мать Шах Султан, как и многие жены пашей, тоже поехала.

Опытный главный евнух Роксоланы Аббас-ага заранее отправил слуг, чтобы подготовили все во дворце Эдирне, несколько возов со всякой всячиной из гарема ушли первыми, а потому добрались до старой столицы легко. Следующие за ними размешивали грязь на дорогах с каждым днем все сильней. Султан забыл, что это не военный поход, когда передвижение в основном верхом, но не возвращать же все обратно в Стамбул.

Да Сулейман и не ведал об этих трудностях, они его не касались. Сказано: праздник пройдет в Эдирне в середине ноября, значит, пройдет, а как доберутся гости – их дело.

Добрались все, просто не рискнули не добраться.

Султан тоже выехал раньше, решив сначала поохотиться в окрестностях, в Эдирне всегда была хорошая охота. Михримах напросилась ехать с отцом верхом и в мужском платье. Эсмехан она уже отправила туда вместе с первыми обозами, понимая, что девушка не выдержит дальнего переезда верхом, а если и выдержит, то в Эдирне будет мало на что годна.

По задумке принцессы, свеженькая и хорошенькая Эсмехан должна встретить измученного дорогой Мехмеда в имении и произвести впечатление именно своей свежестью. Сама Михримах и впрямь ехала в мужском обществе, что породило слухи, что принцесса ходит с отцом в военные походы. Видеть султаншу восседающей на красивой лошади не боком, как все женщины, кто держится в седле, а прямо, одетой в мужское платье, но с яшмаком на лице, было странно, но красивая всадница (кто видел ее красоту под накидкой?) на красивой лошади производили впечатление.

Рустем просто поссорился с Михримах, запрещая ей ехать на Юлдуз.

– Вы же твердили, что текинцы очень выносливы, паша?! И почему шехзаде можно ехать на своих лошадях, а мне нет?

Рустема не смутил бешеный блеск зеленых глаз, он усмехнулся.

– Вы сами ответили на свой вопрос, султанша. Если бы не гоняли Юлдуз тогда, когда ее нужно было поберечь после лечения, то сейчас сидели бы в ее седле. Хотите загубить лошадь?

Не происходи спор при султане, Михримах и слушать бы не стала, но тут пришлось уступить.

– Но на чем же мне ехать? Трястись в карете или взгромоздиться на верблюда?

– Это было неплохо, с высоты верблюжьей спины вам вполне удобно плевать на остальных! – фыркнул паша, не заметив, как старательно прячет в бороду свою улыбку Сулейман. – Я подберу вам коня, а вашу Юлдуз переведут в Эдирне без вас.

– Я сама переведу, – изумилась его командному тону Михримах, – в поводу пойдет.

– Нет!

На Рустема одновременно вскинули глаза и отец, и дочь. Что он себе позволяет?! Но паша остался невозмутим.

– Простите, Повелитель, но султанша не сдержится, и лошадь снова пострадает. Беда не в гибели лошади, а в том, что, замученная, она вас, султанша, возненавидит и рано или поздно сбросит из седла.

– Мне бояться Юлдуз? – осторожно спросила Михримах.

– Нет, но не издевайтесь над ней, это опасно.

– Михримах, Рустем-паша прав. Может, вообще не стоит брать с собой твою красавицу?

– Я дам вас другого, достойного коня, султанша, – примирительно предложил Рустем.

– Но мне нравится эта.

– К вашему возвращению, султанша, Юлдуз залечит ногу и встретит вас с радостью. Не бойтесь, кобыла еще совсем молода, она долго будет в силе. Для текинских лошадей лучший возраст 5–6 лет, а ей всего 2 года.