Неожиданно Джорджи осенила простая догадка: Гарт, судя по всему, заметил ее истинные чувства к Фицу. Он ведь отнюдь не глуп. Он испугался, что Фиц может отвернуться от Каро.

С трудом скрывая волнение, Джорджи произнесла:

– У меня, как и у Каро, есть чувства. Но если Джесмонд Фицрой, – она чуть было не сказала «Фиц», – ясно и недвусмысленно обнаружит свое намерение сделать предложение Каро, я на ее пути стоять не буду. Это все, что я могу обещать. – Джорджи схватила со стола веер и собралась уходить. – Я очень жалею Каро и детей, но у меня нет свободных денег. Частично они уходят на содержание дома. Может, Боулби даст ссуду?

Сэр Гарт, качая головой, сообщил, что банкир уже выдал Каро крупную ссуду, из которой выплачена к нынешнему моменту лишь малая часть.

– Больше он ничего сделать не может, – закончил он.

– Я тоже. – Джорджи машинально поклонилась Гарту, направилась в сторону танцевального зала и столкнулась с Фицем, который возвращался, несомненно, за ней.

Она чуть было не спросила у него совета по поводу финансового положения невестки, но здравый смысл уберег ее от опрометчивого поступка. Почему она решила, что Фиц разбирается в финансах, банковских счетах, ссудах и поместьях?

– Такой насупленной я вас еще не видел, – воскликнул Джесс. – Что вас так опечалило в разгар бала, могу я чем-то помочь? Если, конечно, это не оторвавшаяся оборка или разорванное кружево. В этом случае я бессилен.

Джорджи рассмеялась.

– Нет, с вами не соскучишься. Хотела бы я посмотреть, как вы пришиваете оборвавшуюся оборку.

– Ну, вот так-то лучше, – заметил он одобрительно. – Мы танцевали с вами только один раз, и потому, насколько мне известно, правила позволяют мне пригласить вас еще разок. А пока посидим и посплетничаем о тех, с кем я еще незнаком, но познакомиться стоит. Кажется, провинциальное общество относится к знакомству еще щепетильнее, чем высший свет.

– Значит, вы все-таки имеете отношение к высшему свету? – не удержавшись, спросила Джорджи.

– Достаточное, чтобы иметь о нем представление. Я частенько катался верхом в Гайд-парке.

– И видели дом номер один, в котором живет герцог Веллингтон?

– И вы там бывали?

– Один раз, во время медового месяца. Знакомый мужа повез нас туда в своем экипаже. Самого герцога мы не видели, но нам показали мистера Каннинга и лорда Пальмерстона. Они выглядели как обычные люди.

– Ни нимба над головой, ни торчащих клыков, – засмеялся Джесс.

– Да, пожилые джентльмены, приехавшие подышать свежим воздухом, нисколько не похожие на небожителей.

Джесс снова рассмеялся. Тут заиграла музыка, и они пошли танцевать.

Каро наблюдала за ними и пришла к выводу, что Гарт прав. Взгляды, которыми обменивались эти двое, заставили Каро нахмуриться. Ей следует быть активнее, если она хочет завлечь Джесмонда Фицроя. Вон он стоит перед Джорджи и весело смеется.

Да, нужно распрощаться на время с шезлонгом, чтобы танцевать, совершать прогулки и делать все эти утомительные вещи, которых она избегала всю свою жизнь, если таким образом можно его заинтересовать, иначе…

Иначе ей придется последовать совету банкира Боулби – продать Памфрет-холл, земельные владения и выплатить долги. А на то, что останется, купить ежегодную ренту и небольшой особняк на главной улице Нетертона, но там вряд ли будет просторная комната, чтобы поставить шезлонг. Невыносимая мысль!

В понедельник Джесмонд Фицрой сел за письменный стол, чтобы ознакомиться с оставленным там Кайтом документом и сообщить этому джентльмену, что ему пора ехать в Лондон и вплотную заняться расследованием состояние дел банкира Боулби, а также побольше узнать о Чарлзе Херроне, покойном супруге Джорджины.

Документ оказался чем-то вроде дневника, который тетушка начала в последние годы жизни, исписав всего четыре страницы. Первые две – четким, мелким почерком – пестрели отрывками из поэм Купера[5] и других поэтов, которые, очевидно, ей нравились.

На третьей странице почерк стал неровным. К концу четвертой страницы прочесть что-то было невозможно. Джесс пришел к выводу, что записи на двух последних страницах сделаны годы спустя после двух первых. Писавшая как будто спорила сама с собой.

«Я не сразу пришла к мысли, – писала тетка, – что Джесмонду необходимо сказать правду. Знаю, что отец ничего ему не сообщил, а это, по моему мнению, неисполнение долга перед сыном.

Но какую пользу правда принесет мальчику? Думала вписать этот пункт в свое завещание, однако читать будет мистер Боулби, а это по меньшей мере неразумно. Все должно остаться тайной, известной только Джесмондам и Фицроям. Даже если я решусь написать об этом Джесмонду, то оставлю письмо там, где он сможет найти его после моей смерти».

Далее шли непонятные каракули, но Джессу удалось разобрать несколько слов. «Прошло… времени… правду… похоронить… чувствую… он должен знать».

Знать что? – задавался вопросом Джесс. Что было настолько важным, что тетушка написала об этом? Что мучило ее? Хотя возможно, просто неясный страх преследовал старушку, так бывает на склоне лет.

– Где именно ты его нашел? – спросил он Кайта, оторвав его от сборов в дорогу.

– В большой куче всяких журналов и счетов, которые мы должны просмотреть, – их там великое множество. Я взял на себя смелость это прочитать.

– И что ты об этом думаешь? Кайт замялся.

– Может быть, это просто бред человека, который уже и не понимал, о какой правде пишет. Среди всего, что я перебрал, нет письма, о котором она упоминает.

– Однако, судя по почерку первой части, речь идет о чем-то, что ее крайне беспокоило.

Кайт кивнул.

– Но сказать об этом она уже не сможет.

Джесс в задумчивости посмотрел на Кайта. Говорить ему о незаконном происхождении Фицроев? Отец Джесса рассказал все сыну, когда тому исполнился двадцать один год, но посоветовал раз и навсегда забыть. Джесс и не вспоминал. Но однажды рассказал тайну рождения своего деда Сюзанне и Бену Вулфу. А если Кайт догадывается, что его хозяин говорит ему не все?

Джесс помахал дневником.

– А могла бы сказать, если бы, даже уехав в Индию, я поддерживал с ней связь. Она, наверное, была так одинока.

– Не расстраивайтесь, сэр. Старый дворецкий говорит, что она живо интересовалась всем, что происходило в Нетертоне, и каждое лето ездила в Бакстон попить воды и побыть в обществе… – Выдержав паузу, Кайт продолжил: – Хотел бы напомнить, сегодня придут мастера и рабочие.

– Хорошо, что напомнил. Невозможно все держать в памяти.

Кайт хмыкнул – уж он-то знает, какой исключительной памятью Джесс обладает.