— Но… но… граф — это же выдумка, детская сказка — неуверенно произнёс он, пытаясь понять, не разыгрывает ли его профессор.

— Такая же, как и ваш призрак.

— Ну что ж, пойдемте в мои покои, я что-нибудь придумаю на стол.

— Ведите, друг мой.

* * *

— Мдаааа… — скептически протянул гость, оказавшись внутри каморки отца Якова. — Негусто. Друг мой, вы истинный спартанец. И ради этого стоило заканчивать духовную семинарию? Несмотря на некоторую разницу во взглядах, вы всегда мне нравились, отец Яков. Но ради чего вы забрались в эту глушь? Проповедовать дремучим крестьянам о Боге? Так их здесь волнуют куда более насущные дела, касающиеся элементарного выживания. А богословие и теология нужны им здесь как корове седло.

— Я здесь во имя служения Господу нашему. И ради помощи его пастве в лице местных жителей. Других священников в округе не найти. Это мой долг.

— О! Этот ваш пафос и идеализм. Я уже и позабыл о них. Они всегда выделяли вас на фоне той кучки бездарей, что выстраивали свою карьеру и личное благополучие, прикрываясь именем Господа. Но в конечном итоге, они в тепле и сытости в Лондоне, Бирмингеме, Шеффилде, Эдинбурге, а вы — здесь. К слову, о еде, не вижу праздничного стола. К вам ведь явился не абы кто, а сам профессор Тадеуш Моравский, — усмехнулся гость и указал на кусок пирога и недопитый стакан молока, — что это?

— Мой ужин, — смутился отец Яков.

— Мдаааа… — снова протянул профессор. — Вы знаете, мой друг, провинившегося монаха, посаженного в карцер, и то лучше кормят. А вы практически местный кардинал, епископ Западного Хантершира, единственный на всю округу. Неужели Господь настолько не ценит своих слуг?

— Господь любит все свои творения: и самых лучших, и самых недостойных, — начал было священник, но профессор прервал его.

— Даже меня?

— Даже вас, — абсолютно серьезно ответил отец Яков. — Несмотря на вашу позицию и нежелание верить.

— Ну тогда я надежно защищен от того Зла, что вы упомянули в письме, — профессор облегченно выдохнул. И если бы святой отец не понимал, с кем имеет дело, то поверил бы в искренность его слов. Но отец Яков был давно знаком с Моравским. И знал его лучше, чем кто-либо.

— Раньше я не верил вам, Тадеуш, за что приношу свои извинения. Полагаю, вы успели исколесить весь мир и увидеть много странных вещей, пока я находился здесь. Не так ли?

— Когда-нибудь я поведаю вам об этом, друг мой, — он наморщил лоб и утвердительно кивнул головой, — но не сейчас. А к чему вы клоните? Сомневаетесь в моей компетентности в данном вопросе?

— Ни в коем случае. Я имею в виду то, что, даже единожды повстречав создание из иного, потустороннего, дьявольского мира, вы до сих пор не уверовали в Бога?

Профессор Тадеуш уселся на единственный стул в комнате, не дожидаясь приглашения. Грустно взглянул из-под очков на графин с водой, покачал головой и произнёс:

— У вас есть что-нибудь выпить, отец Яков? И я сейчас говорю не о воде. Что-нибудь крепкое?

— Несколько лет назад я был на ярмарке в Денсфорте. Приезжал за свечами, ладаном и прочими вещами, которые кроме как там, нигде не раздобыть. Местный священник отец Йозеф за мой, как он выразился, самоотверженный труд, вручил мне бутылку хорошего бренди. Я не употребляю, поэтому хотел отказаться, но он не принял моего решения, — отец Яков открыл свой шкаф и начал что-то искать в его глубинах. — Я приберег его для особого случая. Думаю сейчас как раз подходящее время, — добавил он и извлек из темноты прозрачную бутыль с темно-коричневой жидкостью внутри.

— Именно, именно, — одобрительно закивал головой профессор. — Я тоже кое-что с собой привёз, вот только все мои вещи остались в карете, а идти за ними в такую грозу мне не хочется. У вас всего лишь один стакан, отец Яков?

— Кроме меня здесь никто не живёт, зачем мне два?

— Значит, будем пить по очереди, — профессор принял бутыль из рук священника и откупорил дубовую пробку. По комнате разлился аромат можжевельника. Не спрашивая хозяина, выплеснул остатки молока из стакана в ведро, протер стакан платком и наполнил на треть алкоголем.

— Ваше здоровье, отец Яков! И во славу Господа, в которого я не верю.

Осушил одним глотком, внимательно наблюдая за реакцией служителя церкви. Тот отреагировал мгновенно:

— Не богохульствуйте, профессор. Возможно, вы забыли нашу последнюю встречу?

— К сожалению, нет. И повторю вам то же самое, что и в прошлый раз. Не воспринимайте критику Господа так близко к сердцу. Вряд ли для вашего любимого Творца так важно, что о нём думает одно из самых недостойных его творений.

Отец Яков насупился, что не осталось незамеченным для профессора. Он налил себе ещё и примирительным тоном произнёс:

— Я постараюсь не слишком досаждать вам во время моего пребывания здесь. Я всегда был скептиком, вы же знаете.

— Тогда зачем же вы поступили в семинарию?

— Жизнь непредсказуемая штука и порой нити судьбы сплетаются в такой необычайный узор, что и представить сложно. Мы не всегда выбираем свой путь, особенно в юности. Иногда приходится просто плыть по течению вместе с остальными, — поймав на себе недоумевающий взгляд, он подмигнул священнику и хитро улыбнулся, — к тому же мне всегда было интересно узнать, как устроена церковная «кухня» изнутри. Но мы отошли от темы, я ведь так и не ответил на ваш вопрос. Да я много всего повидал, таких странных вещей… Расскажи о них во всеуслышание меня бы заперли в Бетлемскую королевскую больницу. Призраки, демоны и много кто ещё свободно бродит по грешной земле. И творят такое, что вам и не снилось.

— Если бы Творца не существовало, — резко перебил его отец Яков, — то силы Ада давно бы захватили землю и превратили бы её в подобие преисподней. Страх, огонь и боль — вот что ждало бы нас без Его заступничества.

Тадеуш внимательно взглянул на священника: в его тёмных глазах заплясали искорки — отражение пламени свечей на столе:

— А вы уверены, что всё это еще не произошло?

Наступила тишина, прерываемая лишь каплями дождя, стучащими по крыше, да звуком медленных глотков: профессор поглощал бренди так, словно это была чистая колодезная вода. Опустошив очередную порцию, он прервал молчание.

— Я встречал существ, о которых вы даже и не слышали. Видел такое, во что вы никогда не поверите, пока не увидите своими собственными глазами. Но ни разу, подчеркиваю, ни разу мне не попадался Бог, ангелы и прочие его слуги, которые сражались