де Кран окреп и намеривался испытать себя в панцире.

– Удачно! – воскликнул Гильдарт. – Успеешь запрячь коня?

– Уже запряг, думал, что захочешь проветриться в седле, – Дерден хищно улыбнулся и протянул воспитаннику меч в ножнах. Взявшись за рукоять правой рукой, рыцарь уверенным движением выхватил клинок и, поправив треугольный щит в левой руке, вышел из лачуги. Сквайр спешно нацепил на себя хаурбек и выскочил следом, устремившись к дестриэ, который тревожно озирался и вертел ушами.

Тем временем Зеленый подогнал верблюдов и пустынную кобылу ко входу. Животные, ведомые страхом, стремились вперед. Один из верблюдов едва не сбил Гильдарта толкнув его в плечо, но тот устоял. Это непременно прибавило рыцарю уверенности. Силы возвращались.

Вскочить в седло помог верный оруженосец. Дерден присел на колено, позволив наследнику де Кран оттолкнуться от его ноги. После сквайр отвязал коня и, любуясь как воспитанник уверенно держится в седле, поднял с песка булаву.

Мертвецы наступали с востока. Около двух сотен голов медленно брели к лагерю, поднимая за собой облако пыли. Животных укрыли за хижиной, Зеленый и Барк заняли оборону с правого торца лачуги, а Дерден взял на себя левый торец, оценив опытным взглядом, что толпа склоняется в эту сторону. Он крикнул соратникам, чтобы те в случае невозможности удержать позицию, отступали к колодцу, взобрались на купол и отбивались там. Предварительно следовало отпустить верблюдов, чтобы те могли убежать от опасности. Зеленый справедливо заметил, что взобраться на крышу хижины проще, да и удобнее обороняться на ней, но тут же получил в свой адрес несколько вполне справедливых проклятий от Дердена. Глиняная лачуга на удивление не разваливалась от ветра. Что же будет, когда на нее взберутся три здоровенных лба, а на стены со всех сторон начнут давить мертвецы?

Конь фыркал и брыкался, но выучка, твердая рука наездника и шпоры делали свое дело. Рыцарь повел дестриэ в самую гущу. Смрад гниющей плоти, подхваченный ветром, заставил его поморщиться и крепче держать поводья. Через щель цилиндрического шлема, полностью закрывавшего лицо, Гильдарт видел, сверкающие глаза мертвецов. Они светились сине-зеленым светом. В памяти всплыла картина страшного сна, который явился ему в пустыне. Храм из черного камня, вырезанные на стенах армии мертвецов и парящий над ними маг, чьи глаза светились точно так же, как у встреченной нежити.

По спине мужчины пробежала холодная дрожь, которая обычно охватывала его в минуты нерешительности и страха. Ситуация усугублялась тем, что Гильдарт никогда не видел живых мертвецов, но времени на раздумья не осталось. Разгоряченный жеребец влетел в толпу, сминая под собой тела, преграждавшие путь. Рыцарь опускал меч на изуродованные смертью головы, чтобы восставшие умерли во второй раз.

Дестриэ пронзил беспорядочный строй, словно стрела незащищенную плоть. Кровавый след тянулся по песку. Гильдарт, отъехав от противника на несколько десятков метров, развернул жеребца, чтобы пойти на новый таран. О том, что для убийства нежити необходимо разбивать головы писали в каждом таморском путеводителе по Южным землям, но конь читать не умел. Конечно, под подкованными копытами смердящие головешки лопались, как спелые арбузы, только вот жеребец в бешенной скачке топтал их редким исключением.

Из двух десятков, сваленных в песок, больше половины медленно поднимались. Жуткий гул стоял над местом битвы. Мертвые рычали, хрипели и скалили зубы. Толпа развернулась, устремив руки к ближайшим живым существам. Жеребец, почувствовавший запах дурной крови, бил копытом. Сердце мужчины бешено колотилось. Среди ходячих трупов Гильдарт заметил белые сюрко. Он узнал братьев ордена Рыцарей Меча, что сгинули в буре. Некоторые из восставших все еще носили на себе хаурбеки с накинутым на голову кольчужным капюшоном.

Наследник де Кран на мгновение представил себя среди этой бездушной, гниющей толпы и ужаснулся. Решив, что ни за что не умрет в этих проклятых землях, он пришпорил дестриэ.

– Никогда не слышал, чтобы у мертвых, хоть и восставших, глаза горели каким-то синим цветом, – Барк, держащий наготове арбалет, прятался за разбитой телегой.

– И правда, – Зеленый нахмурил брови, выглядывая из-за кучи наваленных друг на друга корзин, – не видал я такого, когда в караване шел. Там трупы как трупы. Ну в смысле без глаз горящих.

– Хм… зря не взял с собой архивариуса.

– Кого?

– Того, кто много знает, – Барк отмахнулся.

Вновь конь смял под собой два десятка мертвых, и вновь больше половины поднялись, устремившись к всаднику. Жеребец начинал волноваться. Как и всех лошадей, пусть даже боевых, его беспокоила собственная безопасность, а жуткие, клацающие зубами твари не внушали особого доверия.

Породы дестриэ выводили специально, с учетом психологических особенностей – злость и храбрость, как у нордварских волкодавов. Для такого жеребца двигаться указанным курсом – это дело принципа, а если кто стоял на пути, то он непременно являлся врагом и должен быть раздавлен. Но как бы лихо не воспитали коня, он никогда ни на кого не нападал по собственной инициативе. Если жеребец терял всадника, то тут же стремился убраться подальше и пощипать травку на спокойной полянке.

Гильдарт чувствовал, что скакун беспокоится и понимал, что инстинкт самосохранения в итоге возьмет верх. Отряд из хотя бы тридцати тяжелых всадников без особых усилий расправился бы с неуклюжей нежитью, но отряд этот сгинул в пустыне, что до сего момента казалось не таким уж плохим поворотом.

В третий раз дестриэ врезался в толпу. Мертвецы будто поняли тактику противника и сжались плотнее. Жеребец нещадно давил их грудью и копытами, но скорость заметно снижалась. Рыцарь рубил мечом. Темная кровь брызгами украшала песок.

Когда де Кран отъехал от толпы, то заметил, что противник скучился еще сильнее. Конь мог увязнуть и остановиться, а это означало верную смерть. Рыцарь в нерешительности глянул на союзников. Только Дерден смело стоял перед лачугой, держа наготове стальной щит и булаву. Наставник тоже осознал угрозу.

– Возвращайся! – крикнул он. – Бросим лагерь!

– Надо готовить верблюдов, – спохватился Зеленый и кинулся к животным.

Он добежал до Удачника, по дороге схватив седло, и принялся налаживать его на верблюжий горб, сглаживая перепады специальными подушками. Паренек бросил случайный взгляд в сторону купола древнего колодца и обомлел. Восемь мертвецов обогнули его и зашли в лагерь. До хижины им оставалось каких-то тридцать пять шагов.

– Сюда-а-а! – заорал вор и выхватил из ножен короткий меч. Выйдя вперед, Зеленый как бы загородил собой перепуганных животных. – Давайте, твари, попробуем станцевать.

– А-а-а!