– Вроде нет, – рыцарь пожал плечами.

– Быстро! Нужно снять панцирь и осмотреть, – он перевел взгляд на остальных. – Живо! Вы тоже.

– Э, что за дела? – Зеленый с недовольным видом поднял голову.

– Эта нежить необычная. Ее укус способен убить. А после смерти ты станешь таким же гниющим, ходячим трупом со светящимися глазами, и я разобью тебе голову. Ну! – Каир прикрикнул.

Герои переглянулись и принялись осматривать себя. После оруженосцы помогли снять доспех и внимательно осмотрели господина.

– А что за свечение, кстати? – спросил Барк, пока раздевали Гильдарта. – Гильдии Хранителей неизвестна нежить, излучающая из глаз сине-зеленый свет.

– А мне неизвестна гильдия Хранителей, – холодно ответил ашахит.

– Куда пропала твоя учтивость?

– Ты прав о, сын проницательности, моя вежливость ныне сменилась тревогой. Мой горячий ашахитский характер поспешил этим воспользоваться, но дело очень важное. Эта нежить, – он качнул головой в сторону трупов, – результат проклятия, которое ниспослано на эту землю.

– Проклятия всегда кем-то созданы, – вмешался Гильдарт натягивая рубаху. Его правый бок все еще прикрывали свежие бинты.

– Верно о, отец мудрости. Слышал ли ты когда-нибудь о Шепчущем Палаче?

Услышав имя, Зеленый выронил из рук стальной нагрудник, за что получил нагоняй от Кипящего, но совершенно не обратил на него внимания. У вора тряслись руки.

– Хех, – де Кран скептически усмехнулся, – очередная местная байка.

– Ну, про призрака-льва оказалась не такая уж и байка, – Дерден пожал плечами.

– Неужели еще остались его последователи? – Барк заметно напрягся.

– Остались и множатся.

– Что еще за Палач? – рыцарь уставился на Энтони.

– Его имя всегда стараются произносить шепотом, чтобы не накликать беду… – дрожащим голосом вмешался Зеленый. – Его символ– это жуткий лик иссушенного человека, искривленный в ужасе.

– А малец не такой уж темный, – продолжал Барк. – Обычно лик Палача изображали на черном фоне, иногда добавляли окровавленный кинжал или стрелу. «Пожрать, умертвить и утопить этот мир в боли, дав начало новому» – это произносили все фанатичные последователи Шепчущего Палача, которых удавалось захватить и с пристрастием допросить. Дознаватели, проводившие допросы, утверждали, что подсудимые испытывали наслаждения от пыток и насмехались над палачами.

– Бог убийств, страданий и боли, – вор перешел на шепот. – Покровитель неразумной нежити, живодеров и серийных убийц... Мёртер…

– А, кажется я что-то слышал об этом на уроках религии. Капеллан из замка Фонтенель говорил вроде, что какое-то запретное и забытое учение, несущее угрозу всему живому.

– Не такое уж забытое, – Барк тоже понизил голос. – Ходят слухи, что в каждом регионе проводятся страшные, темные обряды, а стражи периодически обнаруживают следы зверских убийств и истязаний. До сего момента я думал, что это всего лишь пустые разговоры.

Каир осмотрелся по сторонам.

– Демоны покажутся вам манной небесной. Асмодей карает души грешников, несмотря на то, что сам толкает их на путь греха, а Мёртер наказывает всех живых, кто не следует по его пути. Запомни о, сын далекой каменной крепости, Шепчущий Палачпокровительствует садизму и пыткам, которые причиняются жертве скорее из удовольствия, чем за совершенные грехи. И главная его цель – уничтожить все живое, включая богов и демонов, ибо только мертвый мир даст начало новому.

– Прекрасный расклад, – Гильдарт направился в сторону хижины, – а орден занят обезглавливанием трактирщиков и сжиганием старух.

Глава IV. Куда пропадают люди?

В 1100 году, через три года после отсоединения от Таморской Империи Королевства Эриндан, герцог Затриан Корфу́нций Фу́рий поднял мятеж против Императора Викториана Корси́лия Бируте́й, прозванного Одноногим.

Его Императорское Величество потерял конечность в битве при Вале́, когда лично повел конницу против кавалерии Эриндана, возглавляемую сиром Альбером Меднолобым, кардиналом ордена Рыцарей Меча. Доподлинно не известно, но в Эриндане считают, что Меднолобый сражался в одиночку против отряда телохранителей Викториана.

Пробившись через них, пеший и израненный, он предстал перед Императором, восседавшим на черном, как смоль, жеребце. Бирутей разогнал коня и выставил копье для атаки. Он поразил Альбера в голову. Острие прошло по касательной, оставив на шлеме рыцаря лишь борозду. Викториан атаковал еще раз и снова наконечник лязгнул по шлему, но и в этот раз копье не поразило плоть. В третий раз шлем Меднолобого не выдержал удара, и металл предательски вмялся во внутрь, но рыцарь достал Императора. Лезвие его меча пробороздило лошадиный бок и отсекло левую конечность Викторина.

Лекари смогли остановить кровотечение, но Императорское Величество впал в небытие. Войско эринданцев выдыхалось. Многие молодые аристократы Тамора настаивали на продолжении сражения, в том числе шестнадцатилетний Затриан. Он горячо доказывал престарелым генералам необходимость последнего решительного удара, но военноначальники капитулировали, сославшись на волю Императора.

Империя пришла в упадок. Тамор агонизировал, стремительно теряя провинции и благосостояние. Власть диктатора Викториана, который чудом выжил после тяжелого ранения, слабела с каждым годом. Просвещённым аристократам становилось понятно, что если не изменить ситуацию, то государство неминуемо придет к краху.

Военный переворот для Тамора не считался необычным явлением. Сам Одноногий так и пришел к власти, но герцог Фурий не стремился стать диктатором. Он хотел более просвещенного общества и планировал создать Сенат – орган, где заседали бы знатные аристократы, коллективно решающие политические, экономические и военные вопросы.

Многие молодые дворяне тогда поддержали герцога Фурий, но основная масса аристократии, которая не встала на сторону Викториана, также не пошла и за Затрианом. Каждый желал личной власти и не собирался делить ее между членами Сената.

Гражданская война вспыхнула стремительно. Профессиональная армия встала за генерала Марие́ла Сто́ция Пире́й. Он с легкостью взял Исиасполис и умертвил Викториана Одноногого. В это время Фурий еще собирал сторонников и ополчение. Когда знамена удалось созвать, а крестьян более-менее вооружить и определить в отряды, Тамор присягнул Императору Мариелу Пирей. Только Северные Королевства отказались от присяги и объявили независимость, умело воспользовавшись начавшейся смутой.

Армии Затриана и Мариела встретились на поле Архало́с, что находилось недалеко от столицы. Фурий умело руководил войском и даже сам повел резерв в атаку, когда катафракты Императора смяли левый фланг легкой пехоты ополчения. Противника удалось отбросить, но насильно призванные в армию крестьяне дрогнули и побежали, поддавшись панике. Никакая сила не могла остановить их, учитывая то, что близилось время жатвы озимых хлебов, а