Вдруг на поляну выскочил Монти, поднял свой карабин и прицелился в мчавшуюся завриху.

– В воздух! Целься в воздух! – испуганно закричал ему Теодор.

– Слушаюсь, сэр! – ответил Монти и выстрелил над головой самки белого тираннотитана. Этого оказалось достаточно. Разъяренное животное опешило и замедлило бег.

Теодор и Монти нырнули в кусты. Потеряв из виду своего врага, титаниха покрутила головой и, в последний раз издав грозный рык, вернулась к гнезду, к своим материнским обязанностям.

Теодор и Монти, еле дыша от волнения, сели в машину.

– Хорошая работа, солдат! – Теодор с восторгом посмотрел на актера. – Монти, я должен сказать, что вы проявили огромное мужество. Вы спасли меня от самки белого титана. Я обязан вам жизнью. Более того, вы не побоялись вступить в схватку с настоящими браконьерами. Да еще с карабином, заряженным холостыми патронами. Солдат, я поздравляю вас!

С этими словами Теодор по-военному отдал Монти честь. Тот вытянулся в струнку и вскинул подбородок:

– Я только выполнял свой долг, сэр!

* * *

Всю обратную дорогу Монти пересказывал их мини-приключение, как бы глядя на него с разных ракурсов в объектив кинокамеры. С каждой минутой он повышал градус напряжения и приукрашивал роль каждого из участников.

– Мистер Логан, – сказал он наконец, – по-моему, вы тот человек, который может сразиться с тиранном. Я видел вашу решительность. Готов поспорить, что в свое время вы убили много ящеров.

Теодор помолчал. Потом вздохнул:

– Вы не захотите слушать мои истории, мистер Ломакс.

– Захочу, уверяю вас, – возразил Монти.

– Ты убивал ящеров?! – с ужасом повторил Картер.

– Я никогда в жизни не охотился на них, – твердо заявил Теодор. – Я пристреливал только покалеченных или больных. Иначе они были бы обречены на долгую мучительную смерть. Я сделаю это и сейчас, если не будет другого выхода.

Сказав это, он понял, что должен пояснить свои слова. Ни Монти, ни дети почти ничего не знали о его прошлом.

– В начале войны поползли слухи, что наш противник создал батальон страшных ящеров, – начал Теодор. – В основном там были европейские цератозавры. Их каким-то образом приучили не бояться выстрелов, и они под градом снарядов и пуль без страха бросались на врагов и пожирали их. Правда, в сражениях завров выпускали только несколько раз. Но этого было достаточно, чтобы вселить страх в наших храбрых солдат. Вы ведь видели знаменитые плакаты с заврами? Противник расклеивал их всюду. И это срабатывало. Тогда и у нас стали готовить ящеров для сражений. Мне тоже поручили дрессировать аллозавров, чтобы они бросались в бой с безумной храбростью. Но мы так и не смогли заставить их это делать. Би, ты не хуже меня знаешь, что аллозавры легко пугаются.

Он помолчал.

– Поэтому нам были нужны храбрые всадники, которые станут направлять завров на поле боя. Конечно, рептилий и млекопитающих использовали в военных целях тысячи лет, но последняя война изменила все правила. Солдатам пришлось столкнуться с жуткими вещами – химическим оружием, металлическими танками, а теперь еще и с безумными ящерами, которые ничего не боялись. Даже подстреленные, они, хромая, двигались вперед и дрались, пока из них не вытекала вся кровь.

– Но как же удавалось приводить их в такое состояние? – спросила Би.

– Увы, для меня это до сих пор загадка, – ответил Теодор. – Я слышал про секретные исследования американцев. С помощью электрошокеров они доводили завров до безумия. Но это было негуманно и слишком рисковано. Поэтому эксперименты быстро свернули. И мы ездили на ящерах по старинке, как ездили еще в Римской империи.

Монти слушал его объяснения и кивал:

– Так вы видели тех обезумевших ящеров? Вы стреляли в них?

– Нет. – Теодор горько вздохнул. – Моя история печальнее… – У него слегка дрогнул голос. – Я виновен в смерти больше сотни аллозавров в годы войны.

Все замолчали. Теодор долго не говорил ни слова, лишь крутил руль, глядя на дорогу. Наконец он начал свою историю.

– Это случилось двадцатого апреля 1917 года. Я находился в Северной Франции и вел полк на противника по ничейной земле. Шесть эскадронов по сорок восемь всадников. Двести восемьдесят восемь лучших аллозавров – всех я тренировал сам. После атаки вернулись только двенадцать, без всадников, но живые. Эти аллозавры были страшно травмированы тем, что им довелось пережить, и больше ни на что не годились. Они стали обузой, пришлось их пристрелить. Остальные двести семьдесят шесть аллозавров остались лежать на поле боя, сраженные пулями. Их всадников спасли санитары, но потом они все равно умерли от ужасных ран.

Теодор горестно вздохнул. Никто не проронил ни слова.

– Мне никогда не забыть тот ужасный день, – продолжал он. – Когда на поле сражения опустилась ночь, я не выдержал. Я больше не мог слышать пронзительные крики раненых аллозавров. У меня не было выбора. Под покровом темноты я вышел на нейтральную полосу и помог им успокоиться. Возвращался с пустым револьвером только для того, чтобы заряжать его снова и снова. Противник знал, что я там. Я подходил прямо к траншеям немцев с револьвером в руке и видел их вблизи. Но я оказывал услугу им тоже. Скрежет и стоны умирающих аллозавров не сравнишь ни с чем на земле – поэтому меня не трогали. Да и кому угрожала одинокая душа с пустым револьвером?

Всю ночь я заканчивал то, что начал на закате. Я всадил пули в двести семьдесят пять аллозавров, чтобы они больше не страдали. Но не мог найти последнего.

Через неделю все закончилось. Союзники пошли в наступление. Линия фронта откатилась назад. Разведка обнаружила в опустевших вражеских траншеях то, что осталось от последнего аллозавра. Он единственный прибежал на ту сторону, и его съели голодные солдаты.

Взгрустнув из-за услышанного, Би наклонилась и обняла Теодора. Ее слезы капали ему на рубашку. Картер не очень понимал, почему плакала его сестра. Но он чувствовал общее настроение и тоже обнял Теодора, потому что это показалось ему правильным.

– Спасибо, – пробормотал Теодор. – Теперь вы знаете, мистер Ломакс, по какой причине я надеюсь, что мне больше не придется застрелить ни одного ящера.

– Простите, мистер Логан, я даже не подозревал, что у вас за плечами такая ужасная драма, – сказал Монти. Он тоже разволновался и даже смахнул слезинку. Но тут же добавил: – Фильм получился бы потрясающий… «Ящеры войны».

~ Микки Майерс ~