Визит Гудериана в Харьков. В черной танкистской униформе гауптштурмфюрер Клинг

Именно после появления пополнения панцершютце Альфреда Люнзера положили в харьковский госпиталь: «За нами ухаживали русские. Там было много блох и вшей. Кровати с соломенными матрасами нередко были перепачканы кровью. О моей ноге заботились, но прошло лишь несколько недель, прежде чем меня выписали, но даже тогда моя нога плохо действовала. Назад в свою часть я вернулся только в мае. В то время мы стояли постоем к северу от Харькова. Там я познакомился с моим новым командиром. Унтершарфюрер Блазе. Он прибыл к нам из Люфтваффе. В нашей роте больше не было никаких танков PzIV, только одни «тигры». Моя нога доставляла мне много неприятностей. Когда я оказывался на солнце, из нее, как пот, струилась сукровица. Когда впоследствии я оказался в полевом госпитале в Кременчуге, то доктор направил меня в специальную кожную клинику. Они ставили надо мной форменные эксперименты, но все они не дали никаких результатов! Только однажды старший офицер медицинской службы Феликс Крулль (прямо-таки человек из романов Томаса Манна) сказал мне: «Я получил это лекарство из армейских медицинских складов в Киеве». Через несколько дней мой дерматит был излечен».

Тонкой струйкой из Германии стали возвращаться раненые из состава «старых бойцов». Одним из самых последних в свою часть вернулся унтерштурмфюрер «Ганнес» Филипсен, который был ранен под Харьковом 11 марта 1943 года. Уже находясь в больнице, 20 марта он был награжден Железным крестом первого класса. Он стал первым из состава роты тяжелых танков, кто был удостоен этой награды. 20 апреля (в день рождения Гитлера) он написал своим родителям из госпиталя в Майнингене. Письмо его начиналось с ретроспективного взгляда в довоенное прошлое, когда он был одним из региональных руководителей Гитлерюгенда: «Для меня как руководителя пимфов[2]этот день был самым прекрасным в жизни. Каждый год в этот день к нашей группе присоединялись новые, совсем еще юные мальчишки, а более старшие покидали ее — я гордился ими. Если вы посмотрите на них сейчас, на этих вчерашних мальчишек, то они окажутся лучшими солдатами на фронте. Нет чего-то такого, с чем они в силу своей подготовки не смогли бы справиться. Мы обратили оружие против большевизма, как того пожелала наша Родина. Но сейчас я вспоминаю наши дни дома и в школе. И ясно вижу, что мальчишки, чьи тела и души мы укрепляли, стали надеждой нашей нации. Вчера я с восторгом слушал, как имперский руководитель молодежи Артур Аксман принимал в Маринбурге в пимфы и юнгмедели десятилетних мальчишек и девчонок. А ночью я слушал речь фюрера. Время от времени я возвращаюсь к ним в прошлое, к этим пимфам. Но война научила нас думать и о других вещах, но наш идеализм стал только крепче. Мои мысли все чаще возвращаются к моим боевым товарищам и к тому дню, когда мы стали личными телохранителями фюрера! Моя нога вчера была извлечена из гипса, теперь можно убедиться, что мое колено действительно заживает. Послезавтра мне разрешат попытаться встать на ноги, чтобы пройтись самому. Я хочу, чтобы, когда в гости ко мне приедет Матиас, я встретил его стоя на балконе или сидя в саду».

Генералполковник Гудериан детально изучает танки после битвы за Харьков

Михаэль Виттманн с унтерштурмфюрером СС Ханнесом Филипсеном (слева) и кавалером Рыцарского креста Альфредом Гюнтером

Если говорить о «приобретениях» роты тяжелых танков, то необходимо упомянуть Зеппа Хефнера. Он прибыл в «Лейбштандарт» непосредственно с завода «Майбах», где он отвечал за двигатели «тигров». Поначалу он был «синим» механиком (то есть не входящим в состав экипажа), но очень быстро он заслужил черную форму танкиста с петлицами обершарфюрера СС. Хафнера очень ценили за его обширные познания в технике. В своем роде он был незаменимым человеком.

Инспекция «тигров» на Красной площади Харькова, получившей во время оккупации название площадь Лейбштандарта

Чем же жила тяжелая рота «Лейбштандарта» весной 1943 года? Двадцатилетний шютце Вальтер Лау, один из десяти «новичков», вспоминал о своем прибытии в Харьков: «Спустя несколько дней после повторного взятия Харькова, 15марта, мы, рота пополнения «Лейбштандарта», под командованием штурмбаннфюрера Зибкена были расквартированы поблизости от площади Лейбштандарта. После захвата Харькова именно так стали называть тамошнюю Красную площадь. Я помню это место очень хорошо, так как по утрам мы выполняли на этой площади строевую подготовку. Рота пополнения с ее четырьмя взводами (зенитчики, артиллеристы и два пехотных взвода) была очень пестрой компанией. Командир роты гaynmштурмфюрер Штамп, был ветераном «Лейбштандарта». Однако унтер-офицерский состав, особенно старшие чины, были то, что назвалось «последними сыновьями». Их набирали из всех боевых частей, чтобы послать в резервный батальон, где они готовили пополнение. Почти все они были награждены Железными крестами и знаками «За атаку». В период с августа по декабрь 1942 года они во Франции в буквальном смысле слова сделали из нас настоящих солдат. Среди них бытовала пословица: «Солдат СС — это драгоценный камень, который нуждается в огранке», Но там мы были только пополнением. Многие из нас по нескольку раз письменно или устно просили направить на фронт в состав панцергренадерских подразделений или в разведывательный батальон «Танка» Курта Майера. И вот в марте 1943 года мы добились желаемого. Приблизительно сто человек из нас были направлены в боевые части, чтобы восполнить потери, которые понес «Лейбштандарт» во время битвы за Харьков.

Почти все они были направлены в танковый полк штурмбаннфюрера Шёнбергера, который лично приветствовал нас во время построения в северных предместьях Харькова. В это время его адъютантом был оберштурмфюрер СС Рудольф фон Риббентроп. Именно он распределял пополнение. Большинство новобранцев попало во 2-й танковый батальон, но десять — в отдельную роту, где на вооружении стояли «тигры». Я опишу случай, когда я впервые столкнулся с этим танком. Это было в феврале. В тот момент мы находились где-то под Валками. Это была какая-то деревня вблизи главной дороги. В тот момент мимо дома ехали «тигры». Один из них сломался, и мы смогли увидеть воочию этого колосса, который был на вооружении в «Лейбштандарте». Но не менее нас поразил молодой светловолосый командир этого танка. Унтерштурмфюрер СС, награжденный Железным крестом второго класса, сам взялся за дело и помогал в ремонте. Три недели спустя я узнал, что это был Гельмут Вендорф. В то время я понятия не имел, что позже мне придется провожать его в последний путь. Но вернусь обратно в северные предместья Харькова. В течение двух или трех недель роттенфюрер Свици и штурмман Шамп обучали нас обращению с танком PzIII. Тренировке на PzIV и «тигре» осуществляли уже унтершарфюреры СС Штаудеггер и Сова. У нас был строгий распорядок дня: 6 часов — подъем, 7 часов — утреннее построение, затем два часа физических упражнений, под надсмотром оберштурмфюрера Шютца, и, наконец, освоение танков, которое поисходило во взводах унтерштурмфюреров СС Вендорфа и Виттманна. Сами они обучали премудростям тактики танковых боев. Они присаживались рядом с нами и чертили на песке схемы действий отдельных танков и танковых взводов. Затем мы изучали особенности вооружения и технического обслуживания танков. В итоге мы должны были даже во сне быть способными сменить гусеницу или поменять шасси».