Оттого, что больше некому звонить ей по утрам, было тоскливо. У Агаты даже мелькнула мысль не ходить в офис, в фирме такое не возбранялось. Удаленный доступ к серверам у нее имелся, и работать дома ничто не мешало. В ковидные времена все сидели по домам и нормально сдавали работы в срок.

Юлий Семенович сидения дома не одобрял.

— Человек существо социальное, — ворчал он. — В одиночестве дичают.

— Сейчас есть интернет, — напоминала Агата.

— Интернет не отменяет человеческую природу.

Агата попыталась вспомнить, почему тогда спорила с родственником, и не смогла, забыла. Оттого, что не может вспомнить, настроение еще больше испортилось.

Идти на работу не хотелось, но она пошла. Правильно сделала, еще пока ехала до работы, перестала чувствовать себя одинокой и брошенной. То есть одинокой она оставалась, конечно, но при этом она не беспомощное дитя, которое обязательно надо опекать.

Она взрослая самостоятельная женщина, способная справиться со всеми проблемами.

Сейчас проблема была одна: найти убийцу.

К Веронике она заглянула, не дойдя до своего компьютера. Подруга уже пришла, красила ресницы, глядя в маленькое зеркало.

— Как похороны? — участливо спросила Вероника.

Агата пожала плечами — нормально.

— Я Юлия Семеныча видела пару раз, — вздохнула подруга и перешла на шепот, хотя в секретарской они были одни. — Он у нас заместителем директора числился.

— Да? Я не знала, — Агата села на стул рядом с Вероникой.

— Он такой хороший дядька был, улыбался всегда. Помнил, как меня зовут.

— Хороший, — подтвердила Агата.

— Меня сначала возмущало, что он на работе числится, зарплату получает, а не появляется совсем.

— Значит, дома работал! — отрезала Агата.

— Да я не спорю. Я потом узнала, что это он когда-то фирму организовал. Имеет право до смерти зарплату получать. Фирме скоро тридцать лет, про нее все знают, — похвалила фирму Вероника.

— Я его лучше знаю! Если получал зарплату, значит, было за что!

— Да я не спорю! Не кипятись. Ой! — ахнула Вероника. — Ты что?

Агата пыталась сдержаться, но не смогла, потекли слезы. Она достала из сумки бумажный носовой платок, вытерла глаза.

— Агата, ты что?

— Я его любила, — тихо призналась Агата.

— Царствие небесное, — посочувствовала Вероника. — Я не знала, что они с Павлом родственники. Фамилии у них разные. Агата, а ты кем им приходишься?

— Юлий Семеныч двоюродный племянник моей бабушки. Мама рассказывала, они когда-то очень дружны были, моя бабушка и мама Юлия Семеныча.

— Говорят, когда Юлий Семеныч фирмой руководил, в него все бабы были влюблены.

— Кто говорит?

— Главбух. Она еще при нем работала. Вчера зашла в бухгалтерию, они там Юлия Семеныча обсуждали. Вспоминали тех, кто уже давно уволился. Я из старых почти никого не знала…

Хлопнула дверь. Заглянул Роман, Агата встала, пошла работать.

День выдался суматошный, Агате пришлось состыковывать свои программные блоки с теми, что написали коллеги, вылезали ошибки, она по ходу их исправляла.

Только к вечеру выдалось свободное время, она достала флешку, снова начала просматривать файлы из компьютера Юлия Семеновича.

Идей от просмотра не появилось. Агата снова сунула флешку в сумку.

Домой она шла медленно. Пахло весной, свежестью. Около подъезда Агата остановилась, хотелось дойти до парка, посидеть под деревьями. Подумать.

Агата помедлила и вошла в подъезд.

По вечерам в парке сидят пенсионеры, родители с детьми и влюбленные пары. Она не пенсионерка, у нее нет маленького ребенка, и она ни в кого не влюблена.

Войдя в квартиру, Агата переобулась в тапочки, которые давно пора сменить на домашние туфли, и замерла, оглядывая свою единственную комнату.

Она не сразу поняла, что ее испугало. То есть удивило. Испугалась она чуть позже, когда поняла, что ноутбук, который она всегда ровно клала у края стола, сейчас лежит не так. Ноутбук помещался криво, края стола касался углом, а зарядка, которая всегда лежала на полу около электрической розетки, сейчас находилась почти у ножки стола.

Утром она заряжала мобильный в той же розетке, и телефон лежал рядом с коробочкой зарядного устройства ноутбука в кольце провода. Сейчас провод кольца не образовывал.

Нет, пожалуй, она не испугалась, она разозлилась.

Агата быстро подошла к столу, поправила ноутбук, подвинула зарядное устройство.

Ключей от квартиры не было ни у кого, кроме ее владелицы, но та никогда не входила в квартиру в отсутствие Агаты.

Агата на секунду закрыла глаза, стараясь успокоиться.

Она идиотка, постоянно думает об убийстве, и ей мерещится черт знает что.

Агата вернулась в прихожую, посмотрела на крючок, на котором висели запасные связки ключей. Их было две.

Сейчас на крючке висела только одна. Агата тронула связку рукой, сжала в кулаке.

Захотелось немедленно убежать из квартиры.

— Думай, — сказал бы сейчас Юлий Семенович. — И прекрати истерику.

Агата оглядела пол, отодвинула тумбочку и облегченно выдохнула. Ключи валялись за тумбочкой.

Она повесила связку на место, придвинула тумбочку к стене.

Прошла на кухню, приоткрыла окно. Вечер был тихий, теплый.

Нужно поменьше думать о том, что кому-то понадобилось убить Юлия Семеновича. От таких мыслей можно совсем свихнуться.

Нет, не так. Нужно поскорее вычислить, кто это сделал.

Листья растущей под окном березы дрогнули, с ветки вспорхнула птичка. Птичку Агата не разглядела.

* * *

Нужно было сказать матери, что совсем без наследства Юлий ее не оставил. Сказать и надеяться, что она хотя бы на полгода исчезнет из его жизни. Раньше чем через полгода получить наследство невозможно.

В свете тотальных санкций через полгода рублевое наследство может обратиться в пшик, но это его не касается. Это проблемы матери.

Покончить со всем, что связано с матерью, хотелось сильно. При жене Павел звонить не стал, вынул телефон, когда сел в машину. Мать не ответила.

Павел раздосадованно посидел, положив руки на руль, и понял, что, пока не закончит с матерью, работать не сможет и не хочет.

Адрес, по которому ее вчера увозило такси, он вроде помнил. Его можно было и уточнить, он остался в базе данных службы такси, но Павел туда заглядывать не стал, как будто ему противно было даже посмотреть на адрес ее отеля.

— Майя Семеновна несчастная женщина, — тихо сказала вчера Ксения, когда они вернулись домой.

— Я не хочу о ней говорить! — оборвал ее Павел.

Ксения вздохнула, но замолчала.

Павлу хотелось сказать, что на самом деле зла он матери не желает, он хочет единственного — никогда о ней