— Чего вы стушевались?

— Все же Сталин! — выдохнул Кравченко.

— Он прост, как правда. Уважает честность, не любит поддакивания. Пиши правильно, если даже диктуют ошибочно, лесть да месть дружны, — приосанился из-за умно брошенных фраз Абакумов.

После этой встречи руководитель Смерша повел Николая Григорьевича Кравченко в Кремль. Со Сталиным, наверное, они говорили о тонкостях предстоящей операции в далекой горной стране, но нам до сих пор не дано узнать конкретику этой беседы. Не явилось ли это плодом черной зависти у многих партийных чиновников и руководителей Лубянки?

Многие вехи дальнейшей жизни нашего героя, выстроившиеся в цепь трагической судьбы, особенно после 1953 года, когда шла охота «на ведьм» в процессе хрущевской десталинизации, красноречиво говорят об этом.

Но с подробностями лукавства, подлости и жестокости читатель познакомится чуть ниже.

На фоне продвижения с жесточайшими боями Красной армии на запад в начале 1943 года в Берлине колченогий Геббельс организовал серию мобилизационных митингов, на которых призывал специально подобранные толпы к тотальной войне. Он, артистически потрясая вытянутой вперед правой рукой, как бы спрашивал собравшихся граждан: «Вы хотите тотальной войны?» И послушные толпы исступленно горланили: «Да! Да! Да!»

Тотальная война входила — в первую очередь — в планы Гиммлера и Кальтенбруннера, сменившего павшего от рук чехословацких партизан руководителя службы безопасности Гейдриха.

Новое детище Геббельса предполагало усиление фашистского террора в самой Германии и за ее пределами. В системе РСХА создается «Управление VI S» — (Управление зарубежной разведки СД, отдел террора и диверсий). Возглавил его по приказанию бонз Третьего рейха человек со шрамами — Отто Скорцени, о деятельности которого уже много написано. Школа диверсантов и террористов-убийц располагалась в охотничьем замке Фриденталь, в часе езды на автомобиле от Главного управления имперской безопасности (РСХА).

Она благодаря удачному расположению и разнообразному ландшафту местности была идеальным местом для обучения контингента того специального подразделения имперской службы безопасности, скрывающегося под названием «Специальные курсы особого назначения Ораниенбург». Обучающийся личный состав носил гражданскую одежду. Выпускники покидали альма-матер только в ночное время. Их вывозили на машинах к аэродромам и железнодорожным вокзалам.

Гауптштурмфюрер Отто Скорцени был искренним адептом нацизма и, естественно, лично предан фюреру. Он являлся как бы его «головным агентом» и организатором, в том числе всяких «мокрых дел и делишек».

Со временем Отто скажет: «Будь Гjrrmep жив, я был бы рядом с ним!»

Эти слова прозвучали 31 августа 1960 года в ирландском городке Далкей на собрании так называемого Общества историков. Его там никто не задержал. Не могли это сделать островные власти по определению — холодная война была в самом разгаре!

Но вот что интересно — взгляды у Отто Скорцени с калейдоскопической быстротой менялись в зависимости от обстоятельств. Заглянем в его дневниковые записи конца 1941 года, когда он стал свидетелем краха мифа о непобедимости вермахта. Узнав о потерях своей эсэсовской дивизии «Дас рейх», еще недавно находившейся в нескольких километрах от северо-западной окраины Москвы, он вполне объективно замечает:

«…10.12.41.

Скоро станет ясно и войскам: продвижение вперед закончено. Здесь наша наступательная сила иссякла.

У соседней 10-й танковой дивизии осталась всего дюжина танков».

Когда операция генерал-фельдмаршала Федора фон Бока под кодовым названием «Тайфун» провалилась, Скорцени, который много знал о том, что творилось в верхах Третьего рейха, охватил ужас:

«…Поскольку похоронить своих убитых в насквозь промерзшей земле было невозможно, мы сложили трупы у церкви. Просто страшно было смотреть. Мороз сковал им руки и ноги, принявшие в агонии самые невероятные положения. Чтобы придать мертвецам столь часто описываемое выражение умиротворенности и покоя, якобы присущее им, пришлось выламывать суставы. Глаза мертвецов остекленело уставились в серое небо. Взорвав заряд тола, мы положили в образовавшуюся яму трупы погибших за последние день-два».

Как точно передал этот миг остекленелых глаз советский поэт Михаил Светлов в стихотворении «Итальянец», написанном в далеком 1943 году в двух последних его четверостишиях:

Это было всего лишь начало конца гитлеровского режима. Потом были еще более мощные удары, о которых говорилось выше.

Скорцени всегда оценивал события реально, ошибался только в одном — в фанатичной вере в Провидение своего фюрера. Девяносто покушений на жизнь Гитлера как бы подтверждали действенность его оберега через это самое Провидение. Последние террористические операции — от смоленского покушения, организованного 21 марта 1943 года во внутреннем дворе Цейхгауза на выставке военных трофеев в Берлине полковником генерального штаба вермахта Хеннингом фон Тресковым и бароном Рудольфом фон Герсдорфом, и до попытки убить фюрера в его ставке «Волчье логово» под Растенбургом в Восточной Пруссии 30 июля 1944 года полковником Штауффенбергом, — не сработали.

И все же стратегически, как известно, Провидение покинуло Гитлера после того, как он напал на Советский Союз. Ему все чаще и чаще приходилось то дипломатично оправдываться, то объявлять траурные дни в Германии, то выражать соболезнования семьям генералов, павших в боях на Восточном фронте, то подозревать их в измене и приказывать казнить всех тех, кто ослушался не только приказов верховного главнокомандующего, но даже выражал сомнения в правильности его доводов.

* * *

Деятельность гауптштурмфюрера СС Отто Скорцени тесно связана со многими диверсионно-террористическими операциями фашистской разведки против СССР, Красной армии и союзных войск коалиции. Непосредственное отношение он имел и к подготовленной операции по физическому устранению глав союзнических стран: СССР, США и Великобритании.

К концу 1943 года пора «молниеносных» побед, «блицкригов», «броневых клиньев» и прочих новаций германского генералитета миновала. Для одураченных партнеров по «оси» наступил период отрезвления от военных поражений с объявлением траурных дней под печальные мелодии духовых оркестров, еще недавно выдававших бравурные марши. Большая часть Германии лежала в руинах, но «европейская экономическая заначка» еще способствовала активному сопротивлению: работали заводы, добывалось сырье, в избытке было рабочих сил за счет военнопленных и остар-байтеров — людей, вывезенных для работы в Германии из Восточной Европы.