Он улыбнулся и жестом пригласил Ранегунду присесть к нему на постель.

— Но… вам ведь надо хоть чем-нибудь поддерживать свои силы. — Ранегунда послушно села и поглядела чужеземцу в лицо. Теперь их разделял только поднос. Ей захотелось прикоснуться к нему, удостовериться, что перед ней реальное существо, а не видение.

— Справедливо, — согласился он и помолчал, оглядывая погруженную во мрак комнату так, словно мог что-то в ней различить. Потом уже другим тоном добавил: — Корабль мой, как я полагаю, погиб?

— Да, — неохотно подтвердила она. — Остались кое-какие обломки… Но вы единственный, кого выбросило на берег. Мы более никого не нашли.

— Бедняги, — сказал он, нахмурившись, и спросил после паузы: — Сколько же их затонуло?

— Их? — ошеломленно переспросила она.

— Я имею в виду другие суда, — пояснил незнакомец. — Погибло лишь «Солнце полуночи» или…

— У нас нет сведений о крушениях других кораблей… по крайней мере между нашей крепостью и Лабериком, — ответила Ранегунда и продолжила, тщательно подбирая слова: — Это западное направление. Что до восточного побережья, то там стоит монастырь, однако последнее сообщение из него к нам пришло за два дня до штормов. — Она указала на узенькую бойницу в стене и пояснила: — Там спорные земли.

Чужеземец кивнул.

— Понимаю. А… кроме меня вы нашли еще что-нибудь? Я говорю о вещах.

— Тюки с мехами, правда сильно подпорченными, — принялась вспоминать Ранегунда, — а также тюки с тканями, почти обесцвеченными морской солью… несколько клочков парусины. — Она наморщила лоб. — Была еще книга в кожаном переплете… но тоже подпорченная… мы ничего не сумели в ней разобрать.

— Это — все? — Незнакомец вздохнул и нахмурился, глядя в пространство.

— Кроме нескольких сундуков, — сказала она.

— Сундуков? — Незнакомец насторожился. — Сколько же их и что с ними сталось?

— Их семь, и сейчас они стоят в оружейной. Каждый обвязан веревками и крепко заперт, а на замках странные печати.

— На оттисках диск с распростертыми крыльями? — взволнованно спросил он.

— Да, — подтвердила Ранегунда, обрадованная, что сумела пробудить в чужеземце интерес, и поспешно поставила поднос на пол. — Мы их не открывали. Нам не удалось подобрать ключи, а ломать замки я запретила.

— Стало быть, спасено семь сундуков. Это больше, чем я надеялся, — медленно произнес незнакомец. Он задумчиво посмотрел на нее, затем спросил: — Не могли бы вы приказать принести сюда хотя бы один из них?

— Сюда? — удивленно спросила она, но тут же напомнила себе, что чужеземцев без странностей не бывает. — Разве что самый маленький. Два раба с ним, пожалуй, справятся.

— Не откажете в любезности им это повелеть? — Чужак помолчал, но потом все же счел необходимым пояснить: — Эти сундуки принадлежат мне, а если вы в том сомневаетесь, то в Хедаби находится мой посредник по торговым делам, который может дать надлежащие подтверждения. Пошлите запрос ему или в Шлезвиг, в таможню. Образец моей печати имеется и там, и там, а также в Гамбургском магистрате. Помимо того в моем денежном поясе должны храниться ключи, которые подойдут к их замкам, если только они не пропали. Я везу эти сундуки из весьма удаленных краев и очень дорожу ими. — Он снова умолк, предоставляя ей возможность обдумать услышанное, и после уточнил: — Их содержимое обладает целительной силой.

— И что же в них? — спросила Ранегунда — скорее из любопытства, чем для проверки.

— Земля, — без малейшего промедления откликнулся он. — Она мне необходима для опытов и связанных с ними занятий. Я Францин Ракоци, граф Сент-Герман, сведущий как в алхимии, так и в кузнечном искусстве. Использую образцы разных почв для получения богатых всяческими металлами руд. — Это была полуложь, но с большой долей правды.

— Я Ранегунда, герефа этого укрепления, — представилась Ранегунда, с трудом подавив в себе желание встать и приподнять в знак почтения юбки.

— Герефа? — Незнакомец явно был удивлен. — У вас что — нет отца… или братьев?

— Брат есть, но он удалился в монастырь Святого Креста, — пояснила она, ибо это не представляло какой-либо тайны. — У него нет детей, в этом все дело. А другие наши братья умерли еще в детстве, так что…

Лицо чужеземца в темноте было недвижным, как маска, но слова прозвучали с неожиданной теплотой:

— Счастлив ваш брат, имея сестру, на которую можно взвалить столь большую обузу.

Она покраснела, надеясь, что мрак это скроет, и, хотя похвала была ей приятна, решила напустить на себя строгость.

— Вы не можете так говорить, ведь вы иноземец и мало что понимаете в наших обычаях. Так же как и мне не очень понятно, каким ветром вас сюда занесло.

— Штормовым, — сказал Сент-Герман. Он уже утомился, но старался перебороть свою слабость. — И вы правы: я действительно иноземец. — Нужно было узнать слишком многое, забытье представлялось недозволительной роскошью. — Но также и судовладелец, если хотя бы один из моих кораблей не затоплен.

— А… разве такое дозволено? — спросила Ранегунда с запинкой.

— Дозволено кем? — спросил он спокойно, хотя усталость его стремительно возрастала, веки начинали смыкаться и удерживались открытыми лишь огромным усилием воли.

— Королем Оттоном, — выпалила Ранегунда. — Это саксонская крепость, и она единственная на расстоянии двух дней езды как в восточном, так и в западном направлении. Ни один германский корабль не имеет права войти в эти воды без особого королевского разрешения.

— Но я не германский подданный, несмотря на мое имя, — тихо и как-то бесцветно выговорил чужак. — Я плавал под парусами всех государств, а ныне мы шли на итальянских судах — с лицензиями… франкскими и от папы. В прошлом году мы торговали с Вышеградом… и Старой Ладогой, но… бывало, заплывали и далее… закупая специи и красители. — Голос его от слабости стал прерываться, и он извинился: — Боюсь, я делаюсь несколько невнимательным. Простите меня.

— Это какие-то сказочные края, — сказала с огромной долей недоверия Ранегунда. — Купцы, прибывающие в Хедаби, часто болтают о дальних странах, каких и в помине-то нет, желая набить себе цену и вызвать к своим товарам повышенный интерес. Есть еще и пираты, выдающие себя за иноземцев, дабы сбывать награбленное без всяких препятствий. Есть также люди, которые вообще…

Его зевок был легким, как вздох, но он опять извинился:

— Простите.

Ранегунда без промедления встала с кровати.

— Вам нужен отдых. — Она потупилась, и тут на глаза ей попался поднос. — Но… вы голодны. Позвольте, я покормлю вас.

«Избежать неловкости не удалось, — подумал Сент-Герман, глядя, как она склоняется к полу. — И не удастся, пока ты не объяснишься. Или не возьмешь свое, пока она будет спать. Жизнь твоя так и будет висеть на волоске, пока ты вновь не хлебнешь чьей-либо крови».