— Вижу, я ошиблась, ты очень грубая молодая женщина, — констатировала хозяйка.

— Как и ты, — выпалила Ченая из-за краев кубка и сознательно задела ее, — только не такая старая.

Бейса нахмурилась, нежный на вид кулак ударил по подлокотнику.

— Отлично, позволь и мне ответить грубостью на грубость. — Она встала, лицо ее заволокли тучи, указательный палец взметнулся в гневе. — Не приходи сюда больше. Держись подальше от Кадакитиса. Я ясно выразилась?

Ченая от удивления едва не выронила кубок. Ее собственная холодная ярость развеялась. Она медленно вышла на середину комнаты, и на ее устах расцвела слабая улыбка. Затем, не в силах больше сдерживаться, девушка рассмеялась.

— Черт возьми! Во имя яркого света богов, ты влюблена в моего маленького принца! — бросила она женщине, когда снова обрела дыхание.

Бейса напряглась.

— Кадакитис любит меня. Я знаю это, хотя он ничего и не говорит. Всего несколько дней спустя после того, как мы впервые увидели друг друга, он отослал прочь свою супругу и всех наложниц.

Ченая почувствовала, как у нее поползли вверх брови. Жена Кадакитиса не нравилась ей: щуплая малышка слишком много скулила. Однако раньше кузен, как она помнила, был предан ей.

— Куда он отослал свою жену? — твердо спросила она.

— Откуда мне знать? — с издевкой ответила бейса. — Не ты ли напомнила мне, что дела ранкан только для ранкан?

Ченая вновь вгляделась в эти чарующие карие глаза, тонкие белокурые волосы, спадавшие ниже талии, прекрасно очерченные руки и кожу цвета слоновой кости. Вероятно, бейса была лишь немногим старше ее, хотя и производила впечатление зрелой женщины.

— А ты довольно красива, — недоброжелательно признала она. — По прихоти какого бога ты околдовала его?

— Моя красота — красота луны, а ты сияешь, как само солнце, — резко ответила бейса, заставляя слова, которые могли быть комплиментом, звучать как оскорбление. — Я знаю мужчин-ранканцев и знаю их устремления.

Пораженная, Ченая вымолвила:

— Ты ревнуешь ко мне? Принц — мой кузен.

Но рыбоглазая женщина не успокоилась и холодно ответила:

— Кровное родство не влияет на чувства. Во многих странах такие отношения не только не запрещаются, но и поощряются.

Мне еще плохо известны ваши обычаи, хотя обычно чем слабее кровные узы, тем легче возникает сильная страсть. Возможно, вы и кузены, но не будем оставлять принцу соблазна. Или между нами возникнет вражда.

Ченая стиснула кулаки, ее щеки стали пунцовыми.

— На ранканской земле я хожу туда, куда считаю нужным, — тихо произнесла она, подойдя к бейсе на расстояние вытянутой руки. Затем опрокинула кубок и медленно вылила его содержимое на пол между ними. На роскошном белом паркете густая жидкость заблестела, точно кровь. — И никто не смеет приказывать мне.

Ее пальцы крепко стиснули золотую чашу, которую Ченая держала перед самым носом бейсы. Тонкое золото подалось, смялось под давлением, и кубок лопнул, словно яичная скорлупа.

Отшвырнув его в сторону, Ченая подождала, пока утихнет шум. Она уже не пыталась сдерживать свою ярость, естественным путем вылившуюся в слова:

— А теперь выслушай меня, высокородная шлюха. Ты думаешь, что сейчас всем заправляешь здесь. Мне на это наплевать.

Если у Кадакитиса развилась страсть к размалеванным сиськам, это ваше с ним дело, — она подняла палец, и на ее уста прокралась легкая угрожающая улыбка. — Но если я обнаружу, что кузен не одобряет твоего пребывания здесь, твоих заносчивых манер, если он просто не очень рад твоему нахождению в его городе, — небольшая улыбка расцвела в зловещую многообещающую усмешку, — тогда, клянусь моими ранканскими богами, я вздерну тебя на крючок, выпотрошу и вычищу твои внутренности, словно у купленной на базаре рыбы.

Единственным ответом бейсы явился ледяной немигающий взгляд. Из складок ее юбки выползла зеленая змейка и обвилась вокруг запястья, будто изумрудный браслет. Ярко-красные горящие глаза впились в Ченаю. В пасти чистым серебром сверкнул язык. Змейка со свистом обнажила сверкающие зубы, блестевшие ядом.

— Забавная зверушка, — заметила, ничуть не испугавшись, Ченая.

Отступив назад, она глубоко вздохнула, стремясь утихомирить ярость.

— Слушай, — продолжила девушка, — у меня нет особого желания обрести врага в твоем лице. Я даже не знаю тебя. Если ты любишь Кадакитиса, я на твоей стороне. Но если ты используешь его, берегись!.. — она еще раз глубоко вздохнула. — Я ухожу.

Очень рада, что мы поговорили.

Повернувшись спиной к бейсе, Ченая вышла из комнаты.

Ждавшие за дверью стражники проводили ее через покои и внутренний двор до Главных ворот. За ними девушку ждали носилки и четверо огромных мускулистых мужчин, одетых только в сандалии, алые набедренные повязки и широкие кожаные ремни — одежду ранканских гладиаторов.

— Дейрн! — окликнула Ченая самого высокого из четверки. — Подойди сюда, взгляни, каких уродов здесь берут в гвардию Приблизившись к госпоже, Дейрн положил руку на рукоять меча. Отвратительная усмешка, совсем не похожая на улыбку Ченаи, скривила уголки его рта. Великан на целую голову превосходил самого высокого из бейсибцев.

— Мелковаты, не правда ли, госпожа?

Потрепав ближайшего бейсибца по щеке, Ченая спряталась за шелковый полог носилок.

— Но очень милы, — заметила она.

* * *

— Шупансея! — бушевал Молин Факельщик.

Его обычно сдержанное и бесстрастное лицо покраснело, он тряс кулаками перед лицом племянницы.

— Она повелевает бейсибцами! Когда ты только научишься сдерживать свой язык, девочка?

Ченая пробормотала ругательство После подписания договора о покупке имения ее отец пригласил Молина домой, и девушка совершила ошибку, упомянув при нем о разговоре с бейсой.

За последний час у нее не было ни минуты покоя. Даже неприкосновенное убежище ее будуара не могло спасти Ченаю, поскольку жрец следовал за ней по всему дому, обвиняя и укоряя.

Девушка, сверкнув глазами, посмотрела на него. Если у старика жреца хватает духу вторгаться в ее покои, пусть смотрит. Сердитым движением сорвав с себя шелковые одежды, Ченая швырнула их к его ногам.

Выругавшись, Молин пихнул ногой дорогое платье, не обращая внимания на обнаженное женское тело.

— Черт побери, испорченная девка! — схватив Ченаю за руку, он рывком развернул ее. Девушка тщетно попыталась вырваться. — Ты больше не в Рэнке и не можешь повелевать всеми, как раньше. Здесь иная политическая ситуация!

— Брат, — произнес с порога Лован Вигельс, — ты в моем доме, так что прошу говорить с моей дочерью вежливо. И отпусти ее руку, пока она не сломала твою.