а зажат в руках, словно Шираюки собралась выдать целую словесную тираду.

- На мой взгляд, вы слишком хорошо ладите… – проговорила Мизори безэмоциональным тоном, пока на её милом личике играло выражение между говорящим кирпичом и снежной королевой.

- Эй, что это за намёки?! – возмутилась Куруму.

- Газеты…

- Что? – девчата ненадолго опешили, пока я уже подобрал одну из нескольких непроданных газет и начал выбираться из прилавка.

- Остались газеты?

- Ага, есть ещё… – я уже направился к снегурочке, видя, как в её взгляде пропали холод и отстранённость, а девушка уже с некоторой теплотой смотрела на меня. – Меня же Некономе загрызёт, если я тебе не принесу свежий выпуск!

- Привет, Цукуне.

- А, да, не здоровались же… привет Мизори!

Взяв газету, снежная дева подошла поближе, вновь ошарашивая остальных.

- Давно не виделись! – виновато произнёс перед ней, замечая лёгкую улыбку её личике. – Ты уж прости, но у меня всё никак не получается заглянуть к тебе на кофе. Кругом одни дела, а я не могу разорваться на несколько Цукуне…

- Понимаю… – однозначно заявила Шираюки. – А я… вроде… могу. Но не могу полностью. Ну, пока.

- Удачи! – помахал я удаляющейся юки-онне.

Меня тут же облепили мои девчата, с укором глядя в глаза. Мока взялась за руку, Юкари за вторую, А Куруму навалилась на спину. Всё, спеленали капитально!

- Цукуне, кто это? – первой начала задавать вопросы Акашия, пока остальные согласно с ней кивали.

- То ли прогульщица, то ли затворница, – спокойно ответил я, не давая девочкам возможности начать выедать мне мозг чайной ложечкой. – Меня ещё в первом семестре после образования клуба Кошкиноко заставила носить ей газеты. То, что вы сейчас увидели – это Мизори Шираюки, что внезапно загорелась желанием немного с нами поболтать.

- Поболтать? – слегка подвисла Юкари.

- Ага! – кивнул всем. – В первый раз мы вообще молча пялились друг на друга, пока я передавал ей газету. Повезло, что хоть под конец имя спросила, а то было бы потом сложно здороваться. Особенно ей, когда надо будет сказать «спасибо» за газету. В общем, с этой особой сложно выйти на продуктивный разговор…

Хотя Шираюки вполне нормальная дама, просто действительно малость нелюдимая и пока не признает достойным, то вообще не подпустит ближе и будет говорить в таком тоне.

- Странная она… – скривилась Куруму, настороженно поглядывая в сторону, где недавно была снегурочка. – И на кой эта Шираюки вообще выбралась из своей комнаты и явилась сюда… блин, вот смотрю на неё и хочу зарядить кирпичом в её непрошибаемую морду!

- Согласна – лицо так и просит кирпича! – подтвердила ведьмочка.

- Обычно это говорят про совсем наглых, хамоватых или чересчур уж ушлых людях, но не про тех, у кого моська напоминает говорящий стул.

Ну да, иногда действительно может казаться, что Шираюки пародирует говорящую табуретку, особенно с её фирменным отстранённым выражением на мордашке. Хотя я бы посмотрел на лица остальных, если Мизори внезапно начнёт цитировать Задорнова и читать наизусть матные стихи Есенина.

- Как бы то ни было, ребята, давайте оторвёмся на сегодняшней вечеринке!

- Да, думаем о гуляниях после занятий!

- Супер! – хором воскликнули девчата.

Глава 4. Явление Шираюки народу

- Всем доброго денячка! – в аудиторию вошла жизнерадостная Шизука, чья улыбка растянулась от уха до уха, пока её задорная аура мгновенно заполнила помещение. – Лето подошло к концу – нядеюсь все смогли хорошенько отдохнуть? – довольно заулыбалась нэка, ибо она уже успела от души налопаться рыбы и получить прочих ништяков. – А ещё с сегодняшняго дня нячинается второй триместр, так что для нячала я думаю провести классняй час.

Ох чует моё сердечко, что Кошкиноко каким-то образом смогла выклянчить у Юкари сумочку с расширением и теперь хранит в ней свою драгоценную рыбу. Больше никак не объяснить её завышенный до небес уровень настроения. Точнее Некономе и до этого частенько вела себя очень позитивно, но сегодня её радость достигла нового уровня и грозится пробить потолок.

Может немного разрядить обстановку, а то сейчас остальные вовсе впадут в уныние от осознания того, что им снова предстоит учиться?

Блин, ещё немного и «охотникам» надо будет не магические печати использовать в противостоянии с демонами, а экзаменационными листками в них кидать! Местные от вида этих «страшных бумажек» шарахаются похлеще, чем чёрт от ладана.

Ну… а почему бы реально не поприкалываться…

- Учитель! – я поднял руку.

- Ня? – Шизука заметила меня.

- Учитель Некономе… повторите, пожалуйста, всё, что я сейчас скажу: «Вашему пономарю нашего пономаря не перепономарить, наш пономарь вашего пономаря перепономарит.

- Вяшему понямярю няшего понямяря ня перепонямярять, няш понямарь вяшего поняняря перепонямярит. Вот! А тебе это для чего?

Я глянул, как все зависли и глупо заулыбались. У многих на лицах возникло сложное выражение в виде умиления, перетекающего в синий экран смерти и наоборот. Нет, а что, надо же как-то прикольно начать триместр – вот и я решил заставить некомату някать.

Плюс успел записать всё это на камеру телефона – такой материал войдёт в историю!

- Прелесть! – почти единогласно выкрикнули почти все одногруппники. Девушки тоже не остались в стороне и чуть ли не перекрикивали парней. – Аоно, ты лучший!

- Владыки, никогда не думал, что девушки-кошки могут говорить ТАК!.. у-у-у-ух! Хочу кошку-жену!

- Я тоже!

- Хоть я и девушка, но также не откажусь заиметь такую кошечку!

- Учитель, выходите за меня!

- Ня-я-я-я?! – Теперь настала очередь Шизуки ловить синий экран смерти, что чуть не начала мяукать через слово. – Замяуж?.. У-у-ня-я-я-я…

- Ребята, ну чего вы доводите нашего преподавателя? – в шутку бросил остальным, наблюдая, как тихонько посмеиваются Куруму с Мокой. Ну да, это начало нашей небольшой мсти раздолбайке-кураторше. – Она и так за лето рыбы объелась, валерьянки налакалась, запила её молоком и всё это сверху занюхала мятой, а тут вы ещё буквально предлагаете Некономе замужество и чуть ли не обещаете на ближайшую пару лет превратить жизнь нашего милого преподавателя в сплошной март! Пожалейте кошку – она же умрёт от переизбытка кайфа!

- Аоня! – под общий смех запротестовала пришедшая в себя и начавшая заливаться румянцем Шизука. – Ня нядо нягова…

- А кто тогда во сне на