вовсе не обязательно знать ваш язык, – все тем же мягким голосом сказал Буга. – Мне кажется, вас не совсем устраивает то, что Эсип хочет ответить на наши вопросы. – Буга посмотрел на старика. – Отвечать или нет – это дело только Эсипа. Пусть он сам и решает, как ему поступить. Если не захочет, пусть не говорит ничего. Но тот, кто попытается силой заставить его молчать, сам замолкнет навеки.

Караванщики еще какое-то время спорили, перебивая друг друга, но вскоре притихли, видимо, договорившись о чем-то между собой.

Самайл подошел к Буге.

– Ох-хо-хо, как же некрасиво все получилось. Чуть было не поссорились без всякой на то причины, – досадливо качал головой купец. – И ты, Буга, конечно же, прав. Впереди у нас долгая дорога, если нет доверия друг к другу, нечего и идти вместе. Мы так рады были, что вы примкнули к нашему каравану, и никак не хотим терять таких попутчиков. Спешка никогда не приводит ни к чему хорошему. Мы не можем враждовать с вами. Хотим дружбы с нахами, и всегда к ней стремились. Всякий мирный человек чувствовал себя на вашей земле даже в большей безопасности, чем у себя дома, потому что знал, что ни коварства, ни предательства с вашей стороны не будет.

– Тем не менее, Самайл, мы хотим поговорить с Эсипом. За все время, что он провел у нас, он не совершил ни одного недостойного поступка, но и заслужить полное доверие Дуки тоже ему не удалось. Поэтому вы должны понимать, что нами движет не праздное любопытство. Независимо от того, поедем мы с вами или дождемся следующего каравана, я не могу не задать ему несколько вопросов.

– Ну что ж, Буга, это совсем несложно будет организовать, – Самайл с улыбкой на лице похлопал молодого человека по плечу.

Сказав Эсипу пару слов на своем языке, он вернулся к своим товарищам.

Но поговорить с Эсипом молодым людям все же не удалось. То ли старика крепко припугнули товарищи, то ли по какой другой причине, только возвращаться к прерванному разговору он уже не желал. Понимая его состояние, молодые люди не стали настаивать.

– Ну что, Буга, как поступим? – спросил Бага, когда они с братом отошли в сторону, подальше от караванщиков. – С ними поедем или будем дожидаться другого каравана?

– Поедем с этим, – твердо и уверенно ответил тот. – Эсип хотел нам что-то рассказать, но те пригрозили ему и он замолк. Ты разве не помнишь, что наши старшие говорили о нем. Они подозревали, что он искал Туш-Лам, чтобы разгадать его тайну. А пытаться проникнуть в тайну Туш-Лама может только враг. Враг нашего народа. Нет, Бага, мы обязательно должны идти с ними. Я хочу знать, что это за люди. Однако нам следует быть бдительными. Не верю я этим чужеземцам и нашему с тобой «другу» Самайлу тоже…

– Ну-у, ему-то не следует верить в первую очередь, – добавил Бага.

…Через три месяца, без каких-либо происшествий в дороге, караван достиг стен Рима. Буге и Баге довелось увидеть земли и народы, о которых они даже не слышали. Молодые люди узнали для себя много интересного, завязали знакомства, а кое с кем успели даже подружиться. И, естественно, многие из новых друзей дали обещание непременно побывать на земле нахов, в гостях у братьев.

Эсип, слегший в дороге от непонятного недуга, к концу их путешествия лежал уже при смерти. За все время пути караванщики не отходили от старика, так и не позволив ему остаться наедине с молодыми людьми. Куда бы он ни отлучался, за ним тут же увязывался кто-нибудь из его соплеменников. Да и Эсип не решался открыто возмутиться такой назойливой опекой.

Однако старику все же удалось поговорить с братьями до отхода каравана в обратный путь. Воспользовавшись моментом, когда власти города пригласили купцов для улаживания торговых вопросов, он позвал к себе внуков Дуки.

Старик совсем исхудал, все тело его сжалось в какой-то скрюченный комочек, в глазах догорали последние искорки жизни. Невозможно было без боли в сердце смотреть на это несчастное существо.

– Присядьте, у меня совсем не осталось времени. Слушайте и не прерывайте меня. Я виноват перед вашим дедом и благородным народом нахов. Вы тоже часть этого народа, в ваших жилах кровь Дуки и потому у вас я прошу прощения моих грехов… Мне не удалось довершить свое грязное дело, но я жил среди вас с коварством в душе. Сегодня я рад, что не смог тогда достигнуть своей цели. Но в то время в моей голове были другие мысли… Я был глух и слеп, ничего не понимал. Мне казалось, что укрепляя силу и мощь моих правителей, я спасаю мир от зла. Как же я заблуждался! Оказывается, я сам и был вестником этого зла, орудием в его руках. – Эсип стал задыхаться. Горло его напряглось, словно там застрял твердый ком. Буга рукой осторожно приподнял голову старика и поднес к его губам кубок с водой. Больной сделал небольшой глоточек. – Зная, что я твердо намерен поговорить с вами, мои товарищи отравили меня. Этот яд и свалил меня с ног… Теперь уже не встану.

– Может, найдется какое-нибудь противоядие, Эсип? – Братья, достаточно узнавшие своих попутчиков за эти три месяца, ничуть не удивились словам старика. – Вы же и сами разбирались в целебных травах и магических заклинаниях?

– Нет, дети мои, я не в силах найти противоядие, – покачал головой Эсип. – У каждого из моих соплеменников свой рецепт приготовления яда, у нас не принято делиться с кем-либо ни способом приготовления, ни противоядием. Я даже рад, что все заканчивается… Устал я… Нет ни детей, ни внуков, ни даже племянников… никого… Некому печалиться обо мне, некому вспомнить… Вот с вами сблизился… и полюбил вас… Хотя бы вы вспомните старого Эсипа добрым словом…

Старик перевел дух и продолжил:

– Прав был Дука в своих сомнениях, я действительно был послан нашими жрецами и предводителями узнать тайну вашего Туш-Лама. Нас, несколько человек, обучили тайным знаниям, наполнили наши дорожные сумы золотом и серебром и отправили в страну нахов. Ближе всех к цели удалось подобраться мне. Сразу же по прибытии в ваши края я попал в дом Дуки. То что мой хозяин и есть один из тех, кто посвящен в тайну Туш-Лама, мне стало известно довольно скоро. Я много раз пытался разными уловками вызвать его на откровенность. Отчаявшись добиться чего-либо уговорами, попытался купить его золотом и серебром. Предлагал столько богатств, что не всякий правитель отказался бы от них.