А вот если бы мы являлись актерами и фильм с нами в главных ролях показывали бы на большом экране, то непременно бы звучала трогательная мелодия, ставшая мгновенным хитом, и фоном для наших объятий был бы отличный пейзаж с нежными и яркими красками, который, несмотря на свою грандиозность, только лишь оттеняли бы нас. Может быть, мы бы даже стояли на палубе корабля из одного известного и печального кино, разбившего миллионы сердец на всей планете.

Но мы были просто сами собой и выглядели не так броско и эффектно, как вышеперечисленные мною герои. Зато нам обоим было хорошо, и где-то в груди порхали легкие кружевные бабочки, которые задевали тонкими крылышками мое сердце, поэтому оно и стучалось, как после пятикилометровой пробежки.

Волшебство бывает в нашей жизни. Появляется тогда, когда его никто, совершенно никто не ждет.

Жаль ли, что не было фейерверков, музыки и группы поддержки в виде животных? Нет, нисколько. И вообще не сильно мы похожи на страстную пару. Антон даже не обнял меня, просто продолжая крепко держать за руку, подняв ее вверх и прижал к своей груди. Но мне это нравилось, и я сама робко опустила ладонь на его плечо, касаясь легко-легко, потому что боялась. Чего боялась? Того, что вдруг я сплю, и на самом деле сжимаю сейчас край подушки: чуть сильнее надавлю и проснусь, потому что пойму, что все это нереально. А ведь так обидно выныривать из оков романтического сна и понимать, что на самом деле сейчас просто ночь и все, что только что казалось тебе настоящим, — всего лишь красивый вымысел, который лопнет с такой же легкостью, что и шарик.

Антон не останавливался и свободной рукой так же осторожно обнял меня, прошептав, на секунду отстранившись, мое имя.

Шарик?

Точно! Катя — воздушный шарик. Сейчас она взлетит в небо. Главное, взять с собой Антона, которого поцелуй захватил полностью, — я понимала это по его дыханию.

Главное, не лопни, деточка-шарик. Отвратительно получится.

Не лопну, не надейся, противный внутренний голос. Как же это здорово!

Знаешь, сколько микробов ты сейчас у него нахватаешься?

Отстань! Я не хочу сейчас ни о чем думать.

Отлипни от него!

Ага, сейчас. И пусть наш вначале несмелый, но внезапный и магнетический поцелуй продолжался совсем недолго, зато сердце мое грозило вырваться наружу, проломив преграду в виде ребер, и в душе нежданно-негаданно поселилось прекрасное чувство: смесь нежности, восторга и легкого головокружения.

Да ты наверняка целуешься ужасно — практики-то долго не было. Ха-ха-ха!

Нормально я все делаю. Ему ведь нравится.

Угу, нормально. Может быть, кто-то просто умело целуется, не то, что некоторые, а?

Отстань, или я скоро буду думать, что у меня раздвоение личности. Думай, что хочешь. Но вообще-то… мне тоже это дело нравится. Ладно уж, милуйся. И глаза приоткрой — посмотри, закрыл ли он свои или нагло пялится на тебя? Если не закрыл — сто процентов, этот поцелуй не искренний.

Я тут же приоткрыла свои «зеркала души» и упокоилась — все в порядке. И какие ресницы у него длинные — длиннее, чем у меня. А я раньше и не замечала. И кожа такая хорошая, почти что идеальная… и черты лица правильные…

Ну прямо не человек, а прынц!

Он остановился на мгновение, провел своими губами по моим, прижал крепче и вновь стал целовать — еще активнее.

Жаль, что совсем скоро наш поцелуй (как же мне нравится это слово!) завершился — только инициатором пришлось выступить мне. Совершенно случайно. Наверное, я не совсем адекватная, потому что после этих слов в моей голове успели проплыть картинки всех трех «поцелуйных вариантов», и мне стало смешно — от смущения скорее всего. Я отстранилась от Антона с милейшим выражением лица: рот слегка приоткрыт, глаза, напротив, прикрыты, а щеки красные. Он провел рукой по моей скуле, глядя затуманенным взглядом поверх меня.

Честно сказать, я не знаю реакцию других девушек на такие вот приятные события, поэтому не могу точно сказать, была ли моя собственная реакция нормальной. Я отвела глаза, словно передо мной проплыли два десятка веселых стриптизеров, и засмеялась, прикрывая до сих пор горящие губы ладонью.

Если бы и Антон захихикал, я бы, наверное, заржала, как лошадь. Но этот парень оставался серьезным, может быть, только немного смутившимся, хотя чего ему смущаться — он же первым решил поцеловать девушку. Нет, по-моему, его просто несколько удивила моя реакция. Была бы я на его месте, тоже бы подумала: «Чего это она ржет? Я вроде не клоун». Но он молчал, и я постепенно успокоилась. Ну не виновата я, что у меня такая реакция на то, что произошло между нами. Мне неловко. Но ужасно приятно! К тому же он все не убирает своих пальцев с моей щеки, гладя ее.

— Антон, зачем ты так? — Мне казалось, что волшебное романтическое действо было долгим, но наш поцелуй продолжался не больше двух минут.

— Ты… тебе не понравилось? Почему? — с легкой запинкой спросил он и добавил: — Извини. Это внезапно вышло.

— Нет! В смысле я в шоке, но это было классно. Просто все это… неожиданно.

Он опустил голову, улыбаясь.

— А у тебя, — решила я высказать свою точку зрения на происходящее, — хорошо выходит!

— Что хорошо выходит? — не понял Антоша.

— Ну, это самое, — я показала пальцем на губы, потому что понимала, что если я произнесу «поцелуй» или однокоренные ему слова, то опять могу расхохотаться.

— Вот как. Хорошо, значит?

— Да-а-а. Практика, наверное, большая, — в шутку сказала я.

Блондин пожал плечами, глядя на меня в упор. Снова хотел перейти к активным действиям? Я была бы не прочь. Он очень приятный, приятный и милый. Нежный. Не из разряда тех парней, которые, будучи красавчиками, отталкивали меня всего лишь голосом или даже жестами.

Кстати, а ведь у него действительно это хорошо получалось (я закрыла на секунду глаза, вспоминая его губы), хм… сразу видно — опыт в этом деле есть. Только вот откуда у Антона такой опыт? Я думала, что у него и девушек-то не было. Будет очень смешно (а может, и не очень), если окажется, что одногруппник — опытный ловелас. Надо поинтересоваться… Хотя вообще-то спрашивать о том, сколько у него, Антона, было девушек, сразу же после того, как мы поцеловались, — это крайне глупо. Он еще что-нибудь подумает не то.

Ладно, надо о чем-то другом поговорить. А мне, честно говоря, почему-то хочется его обнять — крепко-крепко, как любимого плюшевого медведя. В фильмах героини всегда обнимают любимых людей, уткнувшись носом в шею или плечо. Я тоже так хочу, но пока что стесняюсь проявлять такие чувства.

— Катя, о чем ты думаешь? — услышала я его мягкий баритон и вздрогнула. Мерзавец Кей, чтобы тебя в клоуны на всю жизнь посвятили! Опять ты мне чудишься! Ну нет, Антон мне намного больше нравится, чем ты, страдающий тройным ЧСД!