Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Опустите пока плетку в воду, – сказал праведник. – Подождем утра и тогда продолжим наказание.
Поужинав, все ушли на покой, однако распространяться об этом мы больше не будем.
Сюань-цзан очень горевал по поводу всего случившегося, и по лицу у него текли слезы.
– Мало того, что вы натворили, – выговаривал он своим ученикам, – так и меня еще впутали в это дело, и мне приходится отвечать за вас. Как же можно все это вынести?
– Не ругайте нас, учитель, – стал просить Сунь У-кун. – Ведь не вас били, а меня, о чем же вам печалиться?
– Хоть меня и не били, – продолжал Сюань-цзан, – зато привязали и мне больно.
– Но ведь мы тоже привязаны, – сказал Ша-сэн.
– Ладно, перестаньте шуметь! – сказал Сунь У-кун. – Скоро тронемся в путь.
– Дорогой брат. Опять ты что-то затеваешь, – сказал Чжу Ба-цзе, – и все без толку. Веревки, которыми связали нас, конопляные, для крепости намочены в воде. Это, пожалуй, куда хуже, чем сидеть запертыми в храме. Тогда ты хоть мог посредством волшебства открыть ворота, и мы свободно прошли.
– Не хвастаясь, скажу вам, – отвечал на это Сунь У-кун, – что, будь это не конопляные веревки, скрученные втрое и намоченные в воде, а канаты толщиной в чашку, сделанные из коры кокосовой пальмы, освободиться от них было бы для меня сущим пустяком.
Пока они разговаривали, вокруг все стихло. В это время бессмертные обычно удалялись на покой. И вот прекрасный Сунь У-кун стал уменьшаться и быстро освободился от веревок.
– Ну, учитель, пошли! – сказал он.
– Брат, – забеспокоился тут Ша-сэн. – Помоги и нам!
– Потише разговаривайте! – предупредил Сунь У-кун.
Освободив Сюань-цзана, он развязал также Чжу Ба-цзе и Ша-сэна. Затем привел в порядок свою одежду, оседлал коня, принес с веранды вещи, и они все вместе вышли из ворот.
– Чжу Ба-цзе, – сказал он, – пойди сруби четыре ивы, что растут на берегу!
– Для чего они тебе? – удивился Чжу Ба-цзе.
– Нужны! Иди скорее!
Чжу Ба-цзе обладал огромной силой и мог одним ударом свалить дерево. Поэтому очень скоро он принес Сунь У-куну все четыре ивы. Тот обломал ветки, велел внести деревья в монастырь и поставить около тех столбов, где они сами до этого были привязаны. Затем Великий Мудрец произнес заклинание, надкусил кончик языка и, вспрыснув в деревья кровь, сказал: «Изменяйтесь! » В тот же момент одно дерево превратилось в Сюань-цзана, второе в Сунь У-куна, а остальные два в Ша-сэна и Чжу Ба-цзе. Деревья могли говорить и отвечали, если к ним обращались по имени. После этого Сунь У-кун с Чжу Ба-цзе поспешили в путь и вскоре догнали своего учителя.
В эту ночь, как и в предыдущую, они шли без остановок и далеко ушли от монастыря Учжуангуань. К утру Сюань-цзан совсем обессилел и спал, покачиваясь в седле.
– Учитель! – окликнул его Сунь У-кун. – Так не годится. Разве может монах быть таким слабым? Вот я, например, могу не спать тысячу ночей подряд и не буду чувствовать никакой усталости. Слезайте с коня, не то проезжие станут над вами смеяться. Укройтесь где-нибудь от ветра, отдохните, а потом двинемся дальше.
Не будем говорить сейчас о том, как отдыхали четверо паломников, а вернемся лучше в монастырь. На следующее утро праведник, позавтракав, вошел в зал.
– Принесите плетку, – приказал он. – Сегодня будет подвергнут наказанию Танский монах Сюань-цзан.
Послушник, взмахнув плеткой, сказал:
– Сейчас я буду тебя бить.
– Что ж, бей, – отвечало дерево.
Отсчитав тридцать ударов, послушник перешел к Чжу Ба-цзе.
– А теперь я примусь за тебя, – сказал он.
– Ладно, – отвечало дерево.
Точно так же ответил и Ша-сэн. Но когда очередь дошла до дерева, принявшего вид Сунь У-куна, настоящего Сунь У-куна, следовавшего в пути, вдруг пробрала дрожь.
– Плохи дела! – воскликнул он.
– Ты о чем это? – спросил Сюань-цзан.
– Превращая четыре дерева в наши подобия, – отвечал Сунь У-кун, – я был уверен, что сегодня меня уже бить не будут. Но, оказывается, я ошибся, и вот сейчас меня всего трясет. Придется снять заклинание.
И Сунь У-кун что-то быстро проговорил. Послушник, производивший наказание, от испуга выронил плетку.
– Учитель, – доложил он. – Первым подвергся наказанию Танский монах, а сейчас передо мной дерево!
Услышав это, праведник рассмеялся.
– Сунь У-кун – действительно Прекрасный царь обезьян, – сказал он. – Я слышал о том, что он учинил дебош в небесных чертогах и его не могли поймать никакими сетями, расставленными на небе и земле. Теперь я верю этому. Ну хорошо, тебе удалось бежать, но зачем было устраивать эту штуку с деревьями? Нет, этого ему никак нельзя простить! Я догоню его!
Сказав это, праведник поднялся на облако и, посмотрев на запад, увидел идущих по дороге паломников: один нес вещи, другой ехал на коне.
– Куда же ты направился, Сунь У-кун? – посмотрев вниз, крикнул праведник. – Верни-ка нам дерево жизни!
– Все кончено! – воскликнул Чжу Ба-цзе. – Опять наш враг появился.
– Вот что, учитель, – сказал тут Сунь У-кун, – от благих помыслов придется пока отказаться. Разрешите нам применить силу. Мы в момент расправимся с ним и после этого сможем идти дальше.
Услышав это, Танский монах весь задрожал, но не успел он еще ответить, как все три его ученика, схватив свое волшебное оружие, все вместе поднялись в воздух и, окружив праведника, со всех сторон стали наносить ему удары.
Пустив в ход всю свою силу, они одновременно нападали на праведника. Однако тот лишь помахивал мухобойкой. Через каких-нибудь полстражи он, как и в первый раз, раскрыл свой рукав и изловил всех четырех паломников вместе с конем и вещами. В следующий момент он повернул облако и тут же очутился в монастыре. Там его встретили бессмертные. Усевшись в зале, он одного за другим стал вынимать своих пленников. Танского монаха привязали к ясеню. Чжу Ба-цзе и Ша-сэна – рядом с ним, а Сунь У-куна связали и повалили на землю.
«Сейчас начнут допрашивать», – подумал Великий Мудрец.
Праведник приказал принести десять кусков полотна.
– Вот как заботятся о нас, Чжу Ба-цзе, – сказал смеясь Сунь У-кун. – Из полотна, вероятно, сошьют одежду. Чуть поэкономнее, так можно и рясу сшить.
Тем временем небожители принесли несколько кусков полотна.
– Заверните в полотно Танского монаха, Чжу Ба-цзе и Ша-сэна, – приказал праведник.
Небожители поспешили выполнить приказ.
– Вот здорово ! – воскликнул Сунь У-кун. – Живых людей обряжают, как покойников!
Затем праведник приказал принести лак. Небожители принесли лак собственного изготовления и густым слоем покрыли полотно, в которое были обернуты три паломника. Свободной оставили только голову.
– Учитель, – сказал тут Чжу Ба-цзе. – Вы бы лучше внизу