Через несколько месяцев Курно показал Ивонне Баби гранки «Жизни», заранее оговорившись: «Я уверен, что тебе понравится». Он раскрыл ей еще одну тайну: Эмилю Ажару удалось выехать из Бразилии, и теперь он находится в Копенгагене. У Ивонны появилась возможность добиться эксклюзивного интервью для «Монд де ливр», главным редактором которого была тогда Жаклин Пиатье. Жаклин очень понравилась вторая книга Ажара, и она с готовностью согласилась на предложение Ивонны, оставив на это интервью всю последнюю страницу приложения.

Когда Гари поставили перед фактом интервью, он был взбешен, но пришлось смириться. Ажар перестал быть таинственным незнакомцем, которого невозможно узнать в толпе. Он старался убедить себя, что кратковременное появление Ажара во плоти пойдет только на пользу мистификации. С другой стороны, Гари не был полным хозяином положения. Если Павлович в свое время имел все основания чувствовать себя униженным, играя при своем знаменитом родственнике роль тайного агента, то теперь, наоборот, Гари всецело зависел от своего вымышленного автора.

Павлович предложил Гари организовать встречу с Ивонной Баби на окраине Копенгагена, в районе Вольдумвей, где он когда-то работал в турагентстве — ездил экскурсоводом в Танжер и Геную. Он снял небольшой домик у парка на тихой улочке с деревянными строениями. 26 сентября Поль Павлович и его жена Анни были там.

На следующий день о своем приезде сообщила Симона Галлимар, очень желавшая познакомиться с Эмилем Ажаром, хотя изначально этого вовсе не планировалось. Она приехала на Вольдумвей, 8 ранним вечером и, сияя от радости, вошла в дом. За Симоной с несколькими коробками книг, предназначенных для автографов, следовал шофер. Она не стесняясь проведет здесь целых два дня. За ужином, с восхищением глядя на Поля, она рассказала Павловичам, каким успехом роман будет пользоваться во Франции. Тот прекрасно справлялся со своей ролью, но уже начал уставать от постоянного притворства. Симона Галлимар не сомневалась, что «Вся жизнь впереди» станет лауреатом одной из литературных премий. Вероятно, всё же не Гонкуровской, но по крайней мере премию Медичи эта книга наверняка получит. На следующий день Симона не только поздно встала, но и заставила Поля подписывать привезенные экземпляры «Жизни», предназначавшиеся особо избранным литераторам. Потом ее заинтересовало, пишет ли Эмиль Ажар что-то новое. Павлович заверил ее, что пишет.

Симона Галлимар простодушно любила посмаковать подробности жизни плохих парней и подозревала, что Ажар, в котором ее привлекала как раз необузданность, несмотря на весь свой милый вид, замешан в каких-то темных делах, а потому поспешила горячо заверить его в своей готовности оказать ему поддержку в любой ситуации.

Когда Симона Галлимар уехала, Полю осталось только дожидаться приезда Ивонны Баби. Они встретились в гостинице, в которой та остановилась. В ее распоряжении был один день: она хотела вернуться в Париж последним рейсом. Поль пригласил ее к себе на Вольдумвей, на ужин при свечах на веранде, вместе с Анни.

Ивонне Баби обстановка показалась очень русской, но ничто не вызвало у нее подозрений. Она заранее приготовила длинный список вопросов, на которые Поль ответил, не слишком следуя при этом указаниям Ромена Гари.

Вместо того чтобы излагать биографию Эмиля Ажара, придуманную Гари, Павлович привел немало фактов из собственной жизни. Он родился в Ницце: родственники его матери эмигрировали из Центральной Европы на юг Франции после Первой мировой войны. Его бабушка (речь идет о жене Эльяса Овчинского Белле) была правоверной иудейкой. Некоторые детали Павлович всё же изменил — например, ювелирная лавка Эльяса в его изложении из Варшавы и Вильно переместилась в Санкт-Петербург, в чем легко убедиться по телефонным справочникам этих двух городов. Все-таки в беседе Вильно упоминался. Окончив школу, он поступил на юридический факультет, который вскоре оставил, уехав в Тулузу изучать медицину. Почти всё в рассказе Павловича было правдой, звучало искренне и трогательно. И ничто уже не напоминало историю, выдуманную Гари, согласно которой Эмиль Ажар нелегально делал аборты в Оране. Чтобы его рассказ хоть в чем-то совпадал с версией Гари, Павловичу пришлось подтвердить, что в 1971 году он был в Бразилии. На самом деле бразильская история была связана с Пьером Мишо.

Когда Ивонна начала расспрашивать Павловича о произведениях Ажара, он отвечал ей вполне связно. Но в ретроспективе это интервью забавляет: в затруднительных случаях Павлович был вынужден черпать сведения из наставлений Гари. Он сообщил Ивонне, как планировалось назвать книгу до того, как Мишель Курно придумал вариант «Вся жизнь впереди», заявив, в частности, что лучшим названием для книги было бы «Золотая капля» — именно это писал ему летом Ромен Гари. В конце интервью Павлович не преминул адресовать тому, кто дергал его за ниточки, как марионетку, ядовитый намек «Я думаю, что писатель проглатывает всё, что видит, и только читатели верят в его щедрость. Писатели — эгоисты, как сказал бы Момо, паршивые эгоисты. Полагаю, в их эгоизме есть доля простительной безответственности… Они одновременно отважны и тщеславны, тщеславны до мозга костей. Это из-за наград, из-за всех этих почестей, из-за того, что это они несут флаг…» Перечитывая свои ответы, Поль Павлович остался недоволен. На следующий же день, вернувшись в Париж, он отправился на рю дю Бак, где Гари предоставил ему комнаты на восьмом этаже. Но сначала он решил зайти к Ромену, который как раз беседовал со своим адвокатом Жизель Алими, поверенной в тайну мистификации Гари и которой тот поручил обсудить с «Монд» условия опубликования интервью с Павловичем.

Жизель нервничала, потому что Гари был весьма недисциплинированным клиентом. Кроме того, она упрекала его в том, что он «фаллократ». Гари, как и его мать когда-то, любил посмеяться над глупостью и не преминул направить Жизель мнимо-объяснительное письмо, в котором растолковывал, что ее непримиримость в отношении «мужчин-фаллократов» не учитывает существующее положение вещей. Она игнорирует тот факт, что на деле равенства между мужчиной и женщиной пока еще нет, а потому не стоит заставлять окружающих терзаться «во имя далекого идеала».

В письме от 2 октября пресс-атташе «Меркюр де Франс» Мальси Озанна сообщила Жизель Алими, что интервью с Павловичем ей доставит на велосипеде курьер утром в понедельник в десять часов, и просила прочитать его как можно скорее, чтобы успеть поместить в очередном номере «Монд де Ливр», в следующий четверг.

В то же время не замолкали разговоры и о Ромене Гари: на первой неделе июня Бернар Пиво пригласил его в свою программу «Апостроф» вместе с Жаном Фрестье, Жилем Лапужем, Сесилом Сен-Лораном (он же Жак Лоран), Мишелем Меньяном и Жераром Цвангом. На следующий день после передачи, посвященной проблеме феминизации современных мужчин, Клод Саррот в своей колонке в «Монд», выразил сожаление, что приглашенные только и говорили о размерах полового члена и продолжительности мужской потенции, тогда как женское мнение по обсуждаемым вопросам никто выслушать не захотел.

Роман «Далее ваш билет недействителен», детище якобы уже дряхлеющего писателя, расходился неплохо: читателя нашли 87 934 экземпляра. А «Вся жизнь впереди» после интервью с автором, опубликованного в «Монд» от 10 октября 1975 года, побила все рекорды: день смерти Гари было продано 544 850 экземпляров, — но не только благодаря своим литературным достоинствам. Этот роман нужно было прочитать хотя бы доя того, чтобы потом рассуждать, кто может быть его автором.