это делать? Ты ведь этого не хочешь, — хриплым голосом проговорил он, утыкаясь носом в мои волосы.

Я нервно закусила губу и выдохнула. Почему так сложно сопротивляться? Какого черта мое тело меня не слушается?

Какая самоуверенность! Неужто забыл, как недавно назвал меня сукой, и мы перестали общаться.

— Хочу, поэтому уходи. Я все еще зла на тебя. Какого черта вообще себе позволяешь?!

Слизеринец отрицательно цокнул у моего уха и бесцеремонно отодвинул темные пряди, оголяя шею.

— Врешь, — довольно ухмыльнулся он, водя рукой по моим волосам и опускаясь к спине. — Я понял это еще на уроке.

Двуличный засранец. То я, по его мнению, потеряла остатки разума, водя дружбу с гоблином, то он, видите ли, меня хочет. А с чего это вообще хочет? Может, уже определишься наконец?

Или это такая хитровыебанная игра, чтобы сбить меня с толку? Вот только зачем.

Я почувствовала на шее влажность его языка, отчего внизу живота тут же образовался тугой узел. Аромат парфюма вскружил и без того взволнованную голову. Жужжащий рой откровенных мыслей безрезультатно боролся со здравым смыслом.

Сука…

Сэллоу бессовестно облизывал и прикусывал мою кожу так, что у меня задрожали коленки от нарастающего возбуждения. Я бессильно вцепилась ногтями в раковину, пытаясь сохранять остатки самообладания.

— Сюда может зайти кто угодно! — мой голос предательски дрогнул и прозвучал очень неубедительно.

Брюнет откровенно рассмеялся мне в шею, вызывая волну мурашек по телу. Ох уж этот его гортанный смех… Черт бы его побрал.

— В ближайшие пятнадцать минут здесь никто не появится, — уверенно проговорил он, хватая меня за талию и прижимая к себе. Явно намекая на то, что до конца урока ещё есть время. — Уже не такая прыткая, да?

Длинные ногти отчаянно скрежетнули по раковине.

— Ты несносный придурок, — сбивчивым голосом заявила я, ощущая его ладонь под юбкой, которую вовсе не хотелось убирать. — А ещё лицемерный ублюдок. Ведёшь себя как последняя мразь… Кидаешь меня из-за своего ебанутого принципа, рвешь все отношения. Трахаешься со шлюхами, а потом лезешь ко мне!

Но почему так хочется?..

— И тем не менее, ты все еще здесь. Мокрая и послушная.

Себастьян резко нагнул меня, облокачивая о раковину, и позади я услышала звук расстегивающейся ширинки. Он вовсе не думал размениваться на вежливость.

— Вся принадлежишь мне.

Судорожный вздох отдался россыпью мурашек по телу, заставляя волоски на теле буквально стоять колом. Во рту пересохло настолько, что возникло интуитивное желание облизнуть губы.

— Пошёл нахер, — возбужденно прошептала я, упершись руками в кафель. — Знать тебя не хочу.

Грублю, а сама хочу продолжения? С какого перепугу вообще? Нонсенс.

— Если бы ты была мужчиной, пошёл бы на твой, — этот треклятый бархатный смех возле моего уха… чтоб его! — Посмотри на себя, такая податливая.

Ждать себя Сэллоу не заставил и резко вошел в меня, срывая первый стон нетерпения. Я почувствовала размеры его вставшего члена, заполняющего меня изнутри. Закусила губу, чтобы сдерживать себя, пока он смачно вдалбливался в пылающую желанием промежность.

Звуки влажных шлепков наперебой с хаотичными вздохами заполнили помещение, отдаваясь эхом в каждом уголке злосчастного женского туалета. Себастьян схватил меня за грудь и резко поднял к себе, прижимаясь к спине грудью. Задыхаясь от стонов, я слегка потеряла ориентацию, силясь сфокусироваться на ощущениях. Слишком быстро, слишком страстно, слишком грязно. Все слишком…

— Стало быть, я прощен? — бархатный голос вырвал меня из похотливых раздумий.

Еще чего! Я фыркнула и грубо развернулась к нему лицом. Схватила за горло и прошипела:

— Плохо стараешься.

— Ну что, всё ещё хочешь, чтобы я ушел? — в карих глаза сверкнул недобрый огонек, и он предвкушающе облизнулся. — Только скажи.

Раздражение вперемешку с возбуждением достигли пика. Себастьян уловил это в моём зверином взгляде, резко насаживал на себя, держа полный контроль над зрительным контактом между нами. Я задрожала, облизывая пересохшие губы.

— Неужели все слова позабыла? — он плотоядно провел языком по своей нижней губе, стоило мне издать протяжный стон, и грубо схватил за шею сзади, прижимая к себе.

Голова бессильно упала ему на плечо. Дыхание перехватило, когда второй ладонью парень нащупал набухший бугорок, принимаясь активно массировать его. Тело задрожало от нахлынувшей неги, благодаря его активным действиям. Себастьян так же опустил свою взъерошенную макушку на моё плечо, прикусывая кожу на ключицах зубами.

Бляяять…

— Заа-ткнись, мать твою… — прохрипела я, кусая губы от удовольствия и новых ощущений.

— Что-что? Не понимаю, что ты там бормочешь, — с показным равнодушием пожал плечами брюнет, запуская череду резких хлюпающих толчков.

Я непроизвольно вскрикнула от наслаждения, вцепившись ногтями в его плечи. Хотелось избавить шею от тесного галстука, но ещё больше — снять рубашку с Сэллоу, чтобы посмотреть, каков он обнаженный.

— Буду трахать тебя, пока ты не признаешься хотя бы себе, что я тебе нравлюсь, стервозная лгунья, — от довольного низкого баритона в мочку уха закружилась голова.

Запах духов перемешался с естественным, полностью сводя с ума.

На коже проступили капельки пота, пока Себастьян с особым неистовством вдалбливался в мою промежность каменным стояком, желая удовлетворить крышесносную похоть, охватившую нас обоих.

— Неужели это так сложно, Стоун? — продолжал шептать слизеринец, пока я, как змея, извивалась под его напором.

В какой-то момент наши рваные вздохи слились воедино, создавая особую, до неприличия грязную симфонию. Внезапно он схватил меня за плечи и настойчиво потряс.

— Эва! — более громко произнес звонкий голос.

В глазах вдруг потемнело. Я чувствовала, будто теряю сознание. Картинка смазалась, а вскоре и вовсе пропала, оставляя после себя черное пятно.

Понятия не имею, сколько прошло времени, но как только я открыла глаза, то увидела перед собой Имельду с горящей свечой. Ее обеспокоенное лицо металось по моему удивленному в поиске каких-то объяснений.

— Чего тебе? — буркнула я, не понимая,