Реутова царь заподозрил в желании сократить мучения печатника. Дай Бог, чтобы так действительно было. Иван Реутов вскоре умер от чумы, и царь не успел растерзать подозрительного подьячего.

IV

Теперь настал черед Никиты Фуникова. Он стойко держался, наблюдая за казнью друга, с которым связывало многое. Василий Щелкалов и ему вычитал по свитку вины. Фуников спокойно и с достоинством выслушал навет. Ему приписали колоссальную растрату, а также систематическое расхищение государевой казны. Отвергнув щелкаловские обвинения, казначей воскликнул, повернувшись к царю:

— Се кланяюся тебе в последний раз на земле, моля Бога, да приимешь в вечности праведную мзду по делам своим!

— Ах ты, пес шелудивый! — заорал Малюта. — Ну-ка, ребяты, охладите его кипяточком!

— Нет, не я пес шелудивый, а ты, прегнусный, с твоим богомерзким царем превратили отечество в вонючую поганую лужу! Недаром здесь нас казните. Потонете в ней, нечестивцы!

— Смерть ему! Смерть! — прокатилось по опричным рядам.

Но Фуников уже принимал смерть болезненную под рев патриотически настроенной толпы. Из ковшей его обваривали кипящей водой, а потом леденили студеной. Огромный чан быстро пустел. Трудно вообразить, во что превратилось тело казначея.

За четыре часа больше сотни людей — новгородцев, псковичей и москвичей — отправили на тот свет, предав отвратительной казни. Терзать на Руси умели, что и говорить. Другого дьяка, Григория Шапкина, с женой и двумя сыновьями, обезглавил некий князь Темкин, плененный литовцами и впоследствии обмененный на полоцкого воеводу и посланника Довойну. Репутацию Темкина грязнило пятно — к возвратившимся из плена Иоанн относился с недоверием. Еще одного дьяка, Булгакова, умертвил земский боярин Иван Петрович Яковлев-Захарьин. И его репутация не считалась безупречной. После бегства князя Курбского он вызвал неудовольствие царя, вынужден был бить челом и покаяться в действительных и мнимых прегрешениях. Прощения при учреждении опричнины боярин добился после поручительства митрополита Афанасия. Митрополит получил позволение отпечаловать боярина Яковлева и князя Воротынского. Иоанн любил приближать к себе людей с червоточинкой — они служат вернее. Ну Яковлев и отличился, забросав Лобное место частями тела приговоренного к ужасной смерти дьяка.

V

Малюта совсем умом тронулся от пролитой крови. На третий день после описанных событий он собственноручно умертвил девять боярских детей, затупив турецкую саблю об их крепкие загорелые шеи. Никогда Поганая лужа еще не видела подобного зверства. Московские женщины и дети не пользовались никакими преимуществами перед новгородскими. Их тоже топили в реке, как котят. Жены бояр и дворян подвергались надругательствам. Бесстыдство Малюты достигло предела и даже становилось запредельным. Рыдающим простоволосым женам задирали сарафаны, и Малюта, криво усмехаясь, кричал, желая возбудить в толпе низменные инстинкты:

— Ну-ка, сучка, покажи, какая ты есть на самом деле!

В толпе смущенно вздыхали и отводили глаза. Мало кому из сбежавшегося черного люда, несмотря на падение нравов, нравилось похабное обращение с женщинами. Из задних рядов иногда пророчили с риском попасть в лапы опричников:

— Мать твою да женку так же позорить будут! Не боись!

— Время твое, кат, придет!

Опричники бросались в густое человеческое варево, но редко кого удавалось вытащить на пустое место для расправы. Толпа, напружинившись, выдавливала опричников прочь. Царь в сопровождении Малюты ночью вломился в дома Висковатова и Фуникова, терзал и бил плачущих полуодетых женщин, особенно измываясь над пятнадцатилетней дочерью печатника — любимицей отца. Иоанн велел всех отправить в монастыри. Увезли в телегах на рассвете в чем застали. На непогребенные тела убитых натыкались где угодно: и у стен Кремля, и на Неглинке, и в арбатских переулках, и в самых неожиданных уголках — в садах, на паперти церквей и на околицах. Перечисление только знакомых жителям окраин знатных людей заняло бы не одну страницу. Назовем лишь нескольких, удостоенных Николаем Михайловичем Карамзиным памяти: думный советник Захарий Иванович Очин-Плещеев, который уже однажды попадал под опалу. Очины — родня Басмановым. Один из них — царский пристав — сопровождал князя Владимира Андреевича Старицкого, когда тот ехал из Лук в свой удел семь лет назад. С падением Басмановых Очины оказались под ударом. Погиб и богатейший сановник Иоаннов Хабаров-Добрынский. Смерть принял от рук опричников сын покойного Федора Воронцова — Иван. Умертвили и потомка славного в XIV веке боярина Квашни Василия Разладина и многих других. Опричники обезглавили новгородских дьяков Румянцева и Ростовцева. Под топор попали приближенные архиепископа Пимена князья Шаховской-Ярославский и Тулупов-Стародубский, псковский наместник владыки и его дворецкий Неудача Цыплятев. Жены и дети разделили их участь. Ивана Шаховского царь ударил булавой.

VI

Но самое поразительное — судьба Алексея Даниловича и Федора Алексеевича Басмановых. Князь Курбский сообщает, что младший Басманов избежал смерти, зарезав по повелению Иоанна собственного отца. В иной мир последовал и брат Федора Петр. По другим сведениям, старший Басманов подвергся высылке в отдаленный монастырь, а Федор окончил свои дни в тюрьме. Однако сын его и внук Алексея Даниловича Петр Федорович выжил. Царь Борис Годунов взял его к себе воеводой. В начале Великой Смуты он выступил во главе войска и разбил отряды шедшего на Москву Лжедмитрия. Князь Курбский ненавидел Алексея Басманова, считая его вдохновителем опричнины. Возможно, что это заставило автора одного из первых на Руси исторических трудов присоединиться к распускаемым в столице слухам. Курбский также обвинял Иоанна в предосудительных отношениях с сыном Алексея Даниловича. Мужеложство в Московии почиталось непростительным грехом.

VII

Противно да и нет нужды описывать все зверства лета 1570 года. Не лучше ли напомнить слова Карамзина, который, завершая рассказ о том, что вытворяли на Поганой луже и в последующие дни, воскликнул:

— Таков был царь. Таковы были подданные!

Я просто слышу его трепещущий от гнева голос, когда он, подошедши к этому месту своей истории и откинувшись на спинку кресла, горестно произнес две емкие и короткие фразы, впитавшие в себя всю политическую и общественную сущность тогдашней России. И лишь потом, вновь взяв отброшенное перо, занес их на свои скрижали. Глубже Карамзина никто не раскрыл характер эпохи казней в лето 1570 года. Он объяснил ее с исчерпывающей полнотой. К этому объяснению вряд ли стоит что-либо прибавить. Главным виновником происшедшего был, конечно, сам царь. Его никто не в состоянии был остановить. Но без Малюты события на Поганой луже приняли бы иную окраску. Ни Басманов, ни Вяземский не сумели бы с такой быстротой и жестокостью воплотить в реальность желания Иоанна. Судопроизводство шеф опричнины вел ускоренным темпом. Разумеется, Малюта нашептывал всякие небылицы царю, пугая его неверностью первых опричных руководителей. Но одними интригами Басманова и Вяземского Малюте не свалить. Первый был умным и дельным воеводой, храбрым и преданным России воином, второй — личным другом царя и родственником казначея Никиты Фуникова. Устранение опричной верхушки отвечало тайным стремлениям царя. Режим к тому времени оформился окончательно, и Иоанну показалось, что сейчас он нуждается только в преданных исполнителях. Опричнина в том виде, в котором она существовала, в конце концов разочаровала царя. Ему нужен не давильный — горизонтальный — пресс, а разящее копье. После погромов и чисток свидетели и участники их должны уйти в небытие. Не все, правда. Малюта часто задумывался над тем, что ждет его в дальнейшем, и чем больше он задумывался о будущем, тем очевиднее становилась мысль, что, только опутав Иоанна прочными родственными связями, он сможет рассчитывать завершить дни свои в доме на Берсеневской набережной, хотя он знал, что и родная кровь не всегда защищала от государевой злобы и опалы, а то и изнурительной казни. Иногда Малюта с какой-то болезненной обидой ощущал неустойчивость положения у подножия трона, ловя косой острый и испытующий взгляд царя. Быть может, стоит пойти вместе с войском в Ливонию и там погибнуть, спасая семью от высылки из столицы? Захочет ли его отпустить Иоанн вместе с герцогом Магнусом? Странные чувства овладевали Малютой. Не проще ли пойти под шведские пули и тем избегнуть убийственной опалы и наверняка смерти от удавки в келье монастыря или на эшафоте? Жену и детей положившего живот за царя вряд ли он тронет. А у него дочери и сын. Мария вышла замуж за Бориса Годунова. Что ждет ее? Малюта остался один подле Иоанна из первой опричной когорты. Один! Между ними — никого! Ни надменного Басманова, ни ловкого Вяземского. Но именно теперь перед ним разверзлась бездна, и он увидел всю непрочность своего положения. Как-то Иоанн неслучайно заметил на пиру: