3. Что слышно с моей статьей о Сталине? Я не посылаю пока больше статей ввиду неопределенности «сбыта». Пока я не закончил второго тома (еще несколько недель), вопрос не имеет злободневного характера.

4. Вопрос с моей поездкой в Чехословакию до сих пор не решен. В Праге идет большая борьба, исхода которой я терпеливо выжидаю.

5. Я очень рад, что все американские издания так единодушно восторгаются вашим переводом. Лишь один из критиков отметил наличие «русицизмов», но это в моих глазах похвала: нельзя передать язык иностранного автора, не введя в собственный язык оттеночки варваризмов.

Пока я нашел только одну мелкую оплошность. В главе об Исполнительном комитете[676] я сравниваю Авксентьева[677] с учителем словесности женской гимназии в Орле. У вас переведено «учитель языка». Дело идет не о языке, а об изящной словесности, бэль-летр[678], — этот оттеночек исчезает.

6. Милая Елена Васильевна! Вы спрашивали, не нужно ли мне еще чего по рыболовной части. Мне нужна хорошая леса: знаете, бело-прозрачная шелковая нить для уды. Она бывает разной толщины. По почте посылать не стоит, так как сейчас сезон кончается. А к осеннему сезону вы успеете сами привезти. Пока пишу об этом для памяти: мне нужен будет ассортимент этой нити разной толщины, и в значительном количестве. Подробности со временем.

7. Я уже давно собирался написать вам, что заглавие второго тома кажется мне неудачным. «Триумф пролетариата» — это слишком похоже на коммунистическую прокламацию и, помимо всего прочего, может повредить сбыту книги, особенно в Америке. «Победа советов» или «Торжество советов» («Триумф советов») гораздо лучше. Можно также «победа большевизма», или, как французы говорят, «Авеньен де большевизм»[679]. Во всех этих случаях дело идет о конкретных для каждого американца исторических образах: советы, большевики. «Триумф пролетариата» — это слишком абстрактно и вместе с тем агитационно и прокламационно. Советую вам обдумать это и поговорить с издателем, пока еще не поздно.

8. А как вы думаете, не согласилась ли бы какая-либо фирма поставить чисто исторический фильм «Падение царизма» («Февральская революция»)? Какое богатое поле для картин, эффектов поучения и умиления! Вряд ли, впрочем, найдется охотник. С точки зрения цензуры Февральская революция неизмеримо более доступна, чем Октябрьская.

Крепко жму руку.

Ваш Л.Д.

22 марта 1932 г.

Дорогие товарищи!

Сообщение о том, что вы приступаете к изданию еженедельника[680], чрезвычайно обрадовало меня. В условиях нынешнего страшного кризиса и его необозримых политических последствий на левую оппозицию ложится поистине гигантская ответственность. Трагический опыт Германии показывает, как низко пало руководство Коминтерна. Под грузом непоправимых и неосужденных ошибок прошлого оно уже не способно сделать ни одного правильного шага. Интересы мировой революции приносятся в жертву скомпрометированному престижу бюрократической клики. Большевики-ленинцы призывают указать пролетарскому авангарду правильный путь. Воспитывать и перевоспитывать марксистские кадры можно только на почве живого опыта, как в национальном, так и в интернациональном масштабе. Еженедельная газета даст вам возможность освещать перед передовыми рабочими Болгарии важнейшие этапы пролетарской борьбы во всем мире. К счастью, уже в большинстве стран с развитым рабочим движением имеются организации левой оппозиции. Чем более тесна будет между ними связь, чем живее будет обмен опытом, тем вернее и скорее левая оппозиция освободит мировой пролетарский авангард от слепого и гибельного бюрократического командования.

Идейный и организационный рост левой оппозиции толкает сталинскую бюрократию в борьбе за самосохранение на путь не только все более ожесточенных репрессий, но и все более низкопробного обмана рабочих. Достаточно сослаться на то, что французский орган «Дефанс»[681] поместил в одном из последних номеров статью, в которой подробно излагается, будто Троцкий призывал во время германских президентских выборов[682] голосовать за Гинденбурга! Куда еще спускаться после этого? Революционный марксизм всегда гордился тем, что он рабочему классу говорит правду. Сталинская бюрократия уже не может шагу ступить без лжи, причем ложь эта становится все более грубой, нелепой, чудовищной. К таким приемам может прибегать лишь клика, осужденная историей и проматывающая остатки своего политического капитала.

Выход в свет вашего еженедельника встретит радостное сочувствие всех секций и групп международной «левой» оппозиции. Вы можете твердо рассчитывать на дружественную поддержку большевиков-ленинцев во всех странах.

Ваш Л. Троцкий

29 марта 1932 г.

Надо условиться, что понимать под именем пролетарской литературы. Произведения из жизни рабочего класса составляют известную часть буржуазной литературы. Достаточно вспомнить «Жерминаль»[684]. Дело не меняется и в том случае, если такие произведения проникнуты социалистическими тенденциями и если авторами их являются выходцы из среды рабочего класса. Те, кто говорят о пролетарской литературе, противопоставляя ее буржуазной литературе, имеют, очевидно, в виду не отдельные произведения, а целую систему художественного творчества, составляющую элемент новой, «пролетарской» культуры. Это предполагает, что пролетариат способен в капиталистическом обществе создать новую пролетарскую культуру и новую пролетарскую литературу. Без грандиозного культурного подъема пролетариата нельзя говорить о пролетарской культуре и литературе, ибо культуру в последнем счете создают массы, а не одиночки. Если бы, однако, капитализм открывал пролетариату такие возможности, то он не был бы капитализмом, и его незачем было бы низвергать.