Рисовать картину новой, пролетарской культуры в рамках капитализма — значит быть утопическим реформистом, т. е. считать, что капитализм открывает перспективы безграничного совершенствования.

Задача пролетариата состоит не в том, чтобы создать новую культуру в капитализме, а в том, чтобы опрокинуть капитализм для новой культуры. Разумеется, отдельные художественные произведения могут способствовать революционному движению пролетариата. Талантливые рабочие могут выдвигаться в разряд выдающихся писателей. Но отсюда до «пролетарской литературы» еще очень далеко.

В условиях капитализма основной задачей пролетариата является революционная борьба за власть. После завоевания власти задачей является построение социалистического общества и социалистической культуры. Я помню короткую беседу с Лениным (одну из последних) на эти темы. Ленин настаивал, чтобы я выступил против Бухарина и других теоретиков «пролетарской культуры». В беседе он употребил примерно такую фразу: «Поскольку пролетарская, постольку еще не культура. Поскольку культура, постольку уже не пролетарская». Мысль совершенно ясна: чем выше пролетариат, завоевавший власть, поднимает свою собственную культуру, тем более она перестает быть пролетарской культурой, растворяясь в социалистической.

В СССР создание пролетарской литературы провозглашено официальной задачей. С другой стороны, нам говорят, что СССР в течение ближайшей пятилетки превратится в бесклассовое общество. Но в бесклассовом обществе может быть, очевидно, бесклассовая, а не пролетарская литература. Здесь явно концы не сведены с концами.

Переходному режиму СССР отвечает до известной степени руководящая роль «попутчиков»[685] в литературе. Перевес попутчиков облегчается еще тем, что бюрократический режим удушает самостоятельные творческие тенденции пролетариата. За образцы пролетарской литературы выдаются произведения менее даровитых попутчиков, отличающихся гибкостью спины. Среди попутчиков есть ряд подлинных талантов, хотя и не без червоточины. Единственным же талантом Серафимовичей[686] является талант мимикрии.

Ликвидация грубой механической опеки сталинской бюрократии над всеми видами духовного творчества является необходимым условием повышения литературного и культурного уровня пролетарского молодняка в СССР, на путях к социалистической культуре.

31 марта 1932 г.

Товарищу Парижанин

Во избежание недоразумений я хотел бы в вопросе о пролетарской литературе и культуре подчеркнуть один момент, в сущности само собой разумеющийся для каждого марксиста, но тщательно затемняемый сталинской и иной бюрократией. И при капиталистическом режиме мы должны, конечно, делать все для повышения культурного уровня рабочих масс. Сюда относится, в частности, и забота об их литературном уровне. Пролетарская партия должна с чрезвычайным вниманием относиться к художественным запросам рабочей молодежи, поддерживая и направляя их. Создание кружков начинающих рабочих писателей может при правильном отношении к делу дать вполне благотворные результаты. Но как ни важна эта область работы, она все же неизбежно останется заключенной в узкие пределы. Новая литература и новая культура не могут быть созданы одиночками, выходящими из угнетенного класса: они могут быть созданы лишь всем классом, всем народом, освободившимся от угнетения. Нарушение исторических пропорций, т. е. в данном случае переоценка возможностей пролетарской культуры и пролетарской литературы, ведет к перенесению внимания с революционных задач на культурнические, отрывает молодых рабочих писателей или «кандидатов» в писатели от «собственного класса», разлагает их морально, превращает их слишком часто во второстепенных подражателей с претензиями мнимой избранности. Против этого, и только против этого надо вести, на мой взгляд, непримиримую борьбу.

Принкипо, 2 апреля 1932 г.

Дорогой друг!

Я сейчас не имею, к сожалению, ни малейшей возможности отвлекаться от второго тома. Немецкий издатель хочет выпустить его как можно скорее, еще в течение весны. Политическая обстановка в Германии настоятельно требует этого. Я работаю над последними главами не отрываясь.

Поэтому я не могу вам дать сколько-нибудь серьезно разработанной канвы для вашей статьи для «Либерти». Могу лишь наспех напомнить несколько фактов, которые, впрочем, вам, вероятно, и без того известны, особенно если вы заглядывали в книгу «Сталинская школа фальсификации», издательство «Гранит», Берлин, 1932. Надеюсь, что вы ее в свое время получили.

Вопрос о политике по отношению к специалистам, прежде всего военным, был впервые поднят мною при формировании Красной армии. Мне пришлось выдерживать большую борьбу в ЦК. Ленин поддержал меня только после первых побед (взятие Казани).

Первая пятилетка была применена на железных дорогах в 1920–1921 [г]г., когда я был наркомпутем. Отзывы Ленина и Дзержинского напечатаны.

Борьба за плановое начало вам известна, как и признание Ленина, что в основном я был в этом вопросе прав (см. Письмо в Истпарт).

На XII-м съезде партии в феврале 1923 г., когда Ленин был уже болен, я сформулировал принципы социалистического планового хозяйства и провел на съезде первую программную резолюцию на эту тему. Растерянное Политбюро не заняло в этом вопросе позицию. Но вскоре после съезда началась бешеная борьба против планового начала: «Мы зависим от дождика, а не от плана». Это длилось, в сущности, до 1927 года. Только с этого времени начали работать над пятилеткой, необходимость которой я выдвигал практически с 1921 года (железные дороги), а теоретически с 1922 года.

Борьба оппозиции за индустриализацию связана с теми же датами. Борьба за коллективизацию развернута была нами более систематически с 1926 года.

История борьбы за пятилетку, за правильные коэффициенты роста, изложена в разных статьях русского «Бюллетеня оппозиции». Елена Васильевна вам может это без труда найти.

Циркулярными письмами в Россию я предупреждал против чрезмерного заскока сплошной коллективизации за несколько месяцев до того, как Сталин написал свое письмо «Головокружение от успехов». Приостановка сплошной коллективизации явилась в такой же мере результатом отпора снизу, как и нашей критики.