его ежегодная дань почтения близящейся весне. Труды Фокса оказались прерваны лишь однажды, во вторник, когда звонок из Нью-Йорка потребовал его присутствия в офисе окружного прокурора, что, впрочем, не принесло ничего нового ни одной из сторон; а по вечерам он читал газеты. Вопреки опубликованным за неделю десяткам колонок по теме убийства Данэма и его связи с эффектным самоубийством Яна Тусара, ни одна из головоломок не получила и намека на решение. Что, правда, не делало чтение газет утомительным или однообразным. Репортерам как-то удалось пронюхать о лаке внутри скрипки, хотя оставалось неясным, почерпнули они эти сведения из официального сообщения или же нет, и, разумеется, раздуть из этого сенсацию. «Газетт» даже поместила фотографию скрипки со стрелкой, направленной, словно кинжал, на резонансное отверстие, сквозь которое внутрь инструмента и попал лак, что можно считать небывалым достижением журналистики, поскольку скрипка по-прежнему надежно хранилась в сейфе банка «Дей энд найт», куда ее поместил Фокс.

В среду крупные заголовки на первой полосе кричали об очередной выходке Гебы Хит, явно ею придуманной, срежиссированной и исполненной. Читая газетные статьи, Фокс отметил, что этот поступок Гебы несет на себе печать ее неординарного гения: простоту, внезапность и чистейшей воды кретинизм. Геба отправилась самолетом в Мехико, более того, прибыла туда, а когда полиция послала ей телеграмму с требованием вернуться, наотрез отказалась. В четверг она еще находилась там, но мистер Теодор Гилл улетел за ней. В пятницу они оба были в Мехико и не выказывали, по-видимому, никакого желания возвращаться. В субботу «Газетт» устроила полиции форменный разнос за то, что та позволила Гиллу уйти из-под своего надзора с помощью столь простой уловки, однако уже в воскресенье утренние газеты сообщили, что он все-таки доставил беглую кинозвезду домой.

Она раздавала интервью направо и налево. Геба покинула Нью-Йорк во избежание повышенного интереса к своей персоне. Это объяснение, подумал Фокс, стало ее подлинным шедевром. У нее имелись две отличные причины остановить свой выбор именно на мексиканской столице: во-первых, она никогда там не была, а во-вторых, после того как она приняла окончательное решение, первый международный авиарейс из Нью-Йорка направлялся именно туда. Нет, у нее не имелось ни малейшего намерения устраивать побег, презрев наложенное на нее обязательство сотрудничать со следствием ради восстановления законности; поступить так, объявила Геба, было бы «ужасно и отвратительно»… Вооружившись ножницами, Фокс вырезал интервью мисс Хит из номера «Таймс» и вклеил его в свой памятный альбом.

Утром в понедельник ему позвонила миссис Помфрет. В ее голосе звучал надрыв, которого Фокс не замечал раньше. Вообще говоря, он не узнал бы ее голоса, если бы она не представилась в самом начале разговора. Миссис Помфрет попросила Фокса навестить ее по возможности скорее. Он ответил, что прибудет в два часа дня.

Явился он точно в условленное время, и в вестибюле его проводили в частный лифт, который доставил детектива на верхний этаж квартиры-дуплекса, а затем по коридору в комнату, наполненную ароматами духов и убранную шелками. То ли салон, то ли гардеробная… пожалуй, все же последнее, решил он. Шторы были опущены, но даже в приглушенном свете Фокс смог разглядеть, что лицо миссис Помфрет претерпело те же изменения, что и голос. Веселые умные глаза превратились в тускло тлеющие щели между окаймленными красным веками, а кожа, которой мог бы любоваться сам Рубенс, потускнела и приобрела свинцовый оттенок. Это Фокс увидел, подойдя ближе к тому месту, где она сидела, и приняв протянутую ладонь.

– Я совсем без сил, – сказала она, и это прозвучало как признание, но не как мольба о сочувствии. – Если я встану, у меня закружится голова. Садитесь в то кресло, оно самое удобное. Вижу, вы только что побрились.

Фокс улыбнулся ей:

– Видели бы вы меня этим утром.

– Рада, что не видела. Я хочу, чтобы вы выяснили, кто убил моего сына.

Фокс поджал губы:

– Знаете, миссис Помфрет…

– Кто-то должен это выяснить. Прошла неделя. Восемь дней. Не хочу, чтобы вы считали меня мстительной старухой.

– Думаю, прямо сейчас для вас не важно, кем я вас считаю.

– Тогда вы ошибаетесь. Мне это важно… – Она взяла платок и промокнула им глаза. – Я не плачу, у меня просто глаза слезятся. Никогда не понимала одержимых местью людей и не хочу, чтобы кто-нибудь считал меня такой же. Но вы должны понять, каково это. Здесь, в моем доме, у меня на глазах умер мой сын. Был убит кем-то из тех людей. Разумно ли ждать от меня, что я и дальше – а возможно, и вечно – буду терпеть эту неопределенность, не зная, кто это совершил? Некоторые из них были моими друзьями! Я попросила своего адвоката навести о вас справки.

– Это нормально. Мной интересовались и прежде.

– Не сомневаюсь, что так. Он доложил, что вы склонны к эффектным жестам, однако надежны и знаете свое дело. Мне не нужен удачливый пройдоха. Адвокат раскопал еще и старый слух о том, что вы будто бы убили двоих ради молодой женщины.

Фокс замер. Еще секунду он сидел прямо и неподвижно, затем встал.

– Если вам нужны слухи… – ледяным тоном проронил он и направился к выходу.

Брошенное в спину восклицание его не остановило, но, прежде чем он достиг двери, поразительно сильные пальцы сомкнулись на руке детектива, и ему пришлось остановиться. Слова миссис Помфрет прозвучали решительно, никакого намека на извинение в них не было:

– Это безумие! Откуда я могла знать, что вы так болезненно отреагируете? Я просто брякнула, не подумав! Мне это свойственно…

– Это дурная привычка, миссис Помфрет. Прошу, отпустите мою руку.

Она ослабила стальную хватку и бессильно опустила руку, отступила на шаг и устремила взгляд вверх, не дрогнув под холодным напором его проницательных глаз.

– Не уходите, – сказала она. – Я прошу вас извинить меня. Пожалуй, это и правда дурная привычка. Вы нужны мне. Я составляю о людях собственное суждение, не оглядываясь на слухи. Я заявила своему адвокату, что намерена нанять вас, и он по собственной инициативе навел о вас справки. Мне это не было нужно. Когда Диего рассказал о вашем взносе в фонд приобретения скрипки для Яна, я решила, разумеется, что тем самым вы надеялись получить доступ в мой круг, но потом, когда вы отклонили мое приглашение на прием по случаю вручения скрипки, ясно осознала ошибку. Но от этого вы не отвертитесь. Я вам не позволю. Мне плевать, считаете вы меня мстительной старухой или нет. Полицейские ничего не смогли добиться. Либо у них совсем нет мозгов, либо