их обвели вокруг пальца. – Она чуть покачнулась, но смогла выпрямиться. – Я не в состоянии вынести на ногах дольше пары минут. Совсем не сплю и стараюсь ничего не брать в руки. Убийство ударило и по мне… жестоко ударило… Позвольте о вас опереться. Пожалуйста!

Фокс подошел ближе и подставил локоть, чтобы подвести миссис Помфрет к креслу. Похоже, женщина переживает всерьез, судя по тому, что она уже дважды назвала себя «старухой», чего всего десять дней назад и представить было нельзя. Опять же, когда закоренелому эгоисту судьба наносит удар, с него мигом слетает все то напускное, чем он прикрывался от окружающих, – старое правило, работающее неукоснительно.

– Сядьте! – велела она. – Если пожелаете, я снова попрошу у вас прощения. Даже теперь не могу заставить себя изменить привычки. Погодите, пока вы не сели, возьмите чек. Он там, под вазой на столе. Гонорар за особые услуги. Если этого недостаточно, так и скажите.

– Не стоит торопиться, – предостерег ее Фокс, усаживаясь. – Миссис Помфрет, вы уверены, что хотите поручить эту работу мне?

– Конечно. Я не делаю ничего, пока не пойму, что хочу этого. Почему мне не быть уверенной?

– Потому что, как вы сами сказали, кое-кто из этих людей – ваши друзья. Вы сказали, они ими «были». Если я возьмусь за это дело, то доведу следствие до конца или сломаю шею, пытаясь довести. Что, например, если это сделала Дора Моубрей?

– Дора? Она не убивала.

– Хотя могла бы. Или ваш муж, или Диего. Я прошу вас серьезно над этим подумать. Мы уже не говорим об украденной вазе или о лишнем слое лака внутри скрипки. Совершено предумышленное убийство. Если я, нанятый вами, добуду доказательства вины, то о своей находке я не сообщу только вам на условиях конфиденциальности. Кто-то из этих людей будет подвергнут суду, признан виновным и приговорен к смерти. Лично меня это устраивает, но устроит ли вас?

– К смерти? – с хрипом переспросила она и повторила: – К смерти…

– Таково будет возмездие, – кивнул Фокс.

– Мой сын умер. В муках агонии. У меня на глазах. Разве нет?

– Да, умер.

– Тогда… Да.

– Очень хорошо. Прошу, сообщите мне все, что сын сказал вам днем в воскресенье. Когда я хотел расспросить его насчет скрипки, а вы настояли на том, что побеседуете с ним первой.

Миссис Помфрет промокнула свои воспаленные веки:

– Вы были там, когда инспектор задал мне этот же вопрос, и слышали мой ответ. Мой сын не сказал ничего.

– Знаю. Вы говорили, он рассмеялся вам в лицо, обнадежил вас, поклялся, будто, доставая скрипку из посылки, всего лишь хотел разыграть меня. Но сейчас вы говорите не с полицией, вы говорите с детективом, которого сами же и наняли. Поверьте, ваш сын схватил скрипку вовсе не ради веселой забавы. Ничего забавного в этом не было. Мне хотелось бы знать в точности, что он ответил, когда вы спросили его об этом поступке.

Час спустя Фокс по-прежнему оставался там, а миссис Помфрет – в своем кресле, с опущенными плечами, и отвечала на его вопросы. Еще через час она лежала с закрытыми глазами, вытянувшись на диване, а Фокс сидел рядом, все еще задавая вопросы. Когда он наконец ушел, успело пробить пять часов. С собой он унес много чего полезного.

В карманах:

Чек на пять тысяч долларов.

Ключ от холостяцкой квартиры Перри Данэма на Пятьдесят первой улице.

Записка с обращением: «Всем заинтересованным лицам», за личной подписью миссис Помфрет.

В ПАМЯТИ – ПОКАЗАНИЯ МИССИС ПОМФРЕТ:

На основании сделанных Яном замечаний она подозревала, что Перри крутил роман с Гардой Тусар, но суть этих замечаний не помнила.

Гарда расторгла помолвку с Диего Зориллой, когда потерянные из-за несчастного случая пальцы положили конец его карьере, однако Диего все еще был безнадежно в нее влюблен.

Ваза эпохи Ваньли была похищена во время устроенного миссис Помфрет приема по случаю передачи скрипки Яну, ее новому владельцу.

Гебе Хит самое место – в тюрьме.

Если вазу стянула не Геба, это точно сделал Адольф Кох – ради собственной коллекции, которая значительно уступает коллекции мужа.

Кох был безнравственным развратником.

СОБСТВЕННЫЕ УМОЗАКЛЮЧЕНИЯ:

Миссис Помфрет души не чаяла в Перри и скорбела о нем, но действительно невыносимым и требующим возмездия было даже не то, что случилось – сын подло и откровенно убит на глазах у матери, – а скорее пощечина, нанесенная ее самолюбию.

Непримиримая враждебность миссис Помфрет к Гебе была типичной реакцией, свойственной женщинам, чей возраст не уступает возрасту мужа, а то и превосходит его.

Миссис Помфрет хотела, чтобы Перри женился на Доре Моубрей.

Большинство этих сведений, как решил Фокс, выйдя на улицу в поисках аптеки с телефонной будкой, представляют интерес в качестве дополнительного материала в изучении человеческой натуры, но, похоже, мало чем могли помочь ответить на вопрос: кто же отравил Перри Данэма и довел Яна Тусара до самоубийства? Хуже того, единственная линия следствия, на которую они указывали, лично для Фокса была самой неприятной, тем не менее он взял на себя эту работу и намеревался довести ее до конца.

Он набрал номер квартиры Диего, не дождался ответа, попытал счастья с номером студии «Метрополитен бродкастинг компани» и нашел его там. Диего был груб и едва не повесил трубку. Мучается с партитурой, сказал он, и еще какое-то время не сможет вырваться. После настойчивых просьб он все же согласился в шесть часов встретиться с Фоксом в своей квартире. Простившись с другом, Фокс с полминуты мрачно смотрел на телефонную трубку, затем набрал другой номер, и фортуна улыбнулась ему. Фокс вернулся к машине, доехал до убойного отдела на Двадцатой улице, попросил сообщить о себе инспектору Деймону, и тот без промедления принял его.

Любому, кого интересовало бы истинное положение дел в расследовании убийства Данэма, стоило всего лишь проследить за тем, как инспектор Деймон встретил Текумсе Фокса. Он встал, обошел вокруг стола, чтобы приветствовать посетителя и пожать ему руку, словно и впрямь был очень рад его видеть.

Фокс не пропустил этого обстоятельства и одарил хозяина кабинета улыбкой:

– Боже, неужели все настолько скверно?

– Здесь все и всегда очень скверно, – сокрушенно заметил Деймон, радушным жестом приглашая Фокса присесть. – Нам достаются жестокие преступления, и ничего больше. У вас что-то новенькое на уме?

– Ничегошеньки. У меня умственное помрачение. Простите, но я все-таки не Санта-Клаус. Как продвигается следствие по делу Данэма?

– Прекрасно. А кто желает это знать?

– Я и мой наниматель. Теперь я человек подневольный… – Фокс вынул из кармана конверт, вытащил из