– А сейчас – сожалею, но неотложные дела вынуждают меня покинуть ваше приятное общество, – пророкотал кардинал.

Исодзаки, нарушая все протоколы, вскочил, бросился вперед и, преклонив колени, поцеловал кардинальский перстень.

– Ваше преосвященство, – прошептал старый миллиардер.

На этот раз кардинал Лурдзамийский не встал и не вышел из комнаты до тех пор, пока каждый из четырех самых богатых и самых влиятельных коммерсантов не подошел выразить свое почтение.

На следующий день после смерти Папы Юлия звездолет класса «архангел» совершил прыжок в пространство Рощи Богов. Это был единственный «архангел», не приписанный к курьерской службе, он был меньше других новых кораблей и назывался он «Рафаил».

Через несколько минут после выхода на постоянную орбиту от «архангела» отделился челнок и с визгом вошел в атмосферу. На борту находились двое мужчин и одна женщина. Все трое – как близнецы: стройные, бледные, темноволосые, с короткой стрижкой. У каждого – одинаково холодные глаза и одинаково тонкие губы. На каждом – строгий красно-черный комбинезон. На запястье – комлог. Само их присутствие в челноке было абсурдно – при переходе корабля класса «архангел» через планково пространство все люди на борту гибнут, а воскресение происходит лишь на третий день.

Эти трое не были людьми.

Выпустив крылья, челнок на скорости в три маха вошел в более плотные слои. Сквозь дымку все отчетливее прорисовывалась поверхность планеты тамплиеров, Рощи Богов, – бескрайняя выжженная земля, поля, покрытые слоем пепла, селевые потоки, ледники и редкие зеленые секвойи. Челнок пролетел на субзвуковой скорости над узкой лентой растительности, выжившей в умеренном климате у экватора, и дальше – вдоль реки, к тому, что осталось от Мирового Древа. Исполинский обугленный пень восьмидесяти трех километров в диаметре на километр возвышался над равниной. Челнок обогнул пень и лег на прежний курс – вдоль реки на запад, продолжая снижаться. Он приземлился на плато, там, где река входит в узкое ущелье.

Двое мужчин и женщина сошли по трапу и оглядели местность. На Роще Богов было утро, река бурлила на перекатах, ниже по течению в густых зарослях щебетали птицы. Пахло хвоей, мокрой землей, золой и чем-то еще – чужим и непонятным. Уже более двух с половиной столетий прошло с тех пор, как этот мир испепелили с орбиты. Громадные корабли-деревья тамплиеров, не успевшие выйти в открытый космос, сгорели в пламени пожара, который бушевал на Роще Богов без малого век, и лишь ядерная зима смогла загасить его.

– Осторожно! – предупредил мужчина, когда все трое спустились к реке. – Она натянула моноволоконную нить.

Женщина кивнула и вытащила боевой лазер. Установив максимальную дисперсию пучка, она веером развернула луч над поверхностью воды. Невидимые волокна засверкали, словно покрытая утренней росой паутинка, нити тянулись через реку, опутывали валуны, выныривали из белой пены порогов.

Женщина выключила лазер.

– Там нам работать не придется.

Пройдя низиной вдоль берега, они вскарабкались по крутому скалистому склону. Гранит оплавился еще при орбитальной бомбардировке, но на одном уступе виднелись более свежие следы разрушений. У самой вершины, метрах в десяти от кромки воды, в камне был выжжен кратер – идеальная чаша метров пяти в диаметре и с полметра в глубину. На юго-восточном склоне, там, где застыл, сбегая к реке, поток лавы, образовались черные каменные ступени. Поверхность кратера – темная и гладкая – блестела, как полированный оникс в гранитной оправе.

Мужчина поднялся по ступеням, распластался на гладком камне и ухом приник к скале. Мгновение – и он вскочил, дав знак своим спутникам.

– Отойди! – Женщина прикоснулась к комлогу.

Они успели отступить ровно на пять шагов, когда небо прорезало огненное копье энергетического пучка. Птицы, истерически вереща, устремились под защиту деревьев. Воздух мгновенно насытился электричеством и сделался обжигающе горячим. Прокатилась мощная ударная волна. Пламя охватило кроны в радиусе пятидесяти метров.

Ослепительно сияющий конус с поразительной точностью вошел в кратер, и гладкий камень превратился в озеро жидкого огня.

Двое мужчин и женщина не вздрогнули, не шелохнулись. Их комбинезоны раскалились добела, но спецматериал не загорелся. Не загорелась и плоть.

– Пора! – прокричала женщина сквозь рев пламени, и золотой луч погас. Поток горячего воздуха с воем устремился в образовавшийся вакуум. От перепада давления в кратере взбурлило озеро лавы.

Мужчина опустился на колено, словно к чему-то прислушиваясь. Затем встал, кивнул остальным и совершил фазовый переход. Существо из плоти и крови в одно мгновение превратилось в сверкающую хромированную статую. Серебряная кожа идеально отражала голубизну неба, горящий лес и озеро жидкого пламени. Он погрузил руку в кипящую лаву, нагнулся, пошарил – и встал. Казалось, рука, расплавившись, растекается по поверхности еще одной серебряной фигуры – женской. Хромированная статуя мужчины вытащила из бурлящего котла лавы хромированную статую женщины и отнесла ее туда, где не плавился камень и не горела трава. Остальные проследовали за ними.

Мужчина переключился в стандартный режим. Еще мгновение – и из жидкого серебра возникла женщина – двойник той, коротко стриженной, что прилетела на челноке.

– Где эта сукина дочь? – спросила та, что когда-то была известна как Радаманта Немез.

– Ушла, – ответил мужчина (то ли брат-близнец, то ли мужской клон Радаманты). – Они открыли последний портал.

Радаманта Немез поморщилась, сгибая и разгибая онемевшие пальцы.

– По крайней мере я убила мерзкого андроида.

– Нет, – покачала головой женщина, неотличимая от Немез. (Имени у нее не было.) – Они улетели на катере «Рафаила». Андроид потерял руку, но автохирург спас ему жизнь.

Немез кивнула и оглянулась на скалистый утес – с него все еще стекала лава. Над рекой в отблесках пламени сверкала мономолекулярная нить. Позади горел лес.

– Там было… не слишком приятно. Когда с корабля ударил луч, я не могла пошевелиться. И потом не смогла совершить фазовый переход – вокруг был камень. Требовалась огромная концентрация энергии. Долго я там была?

– Четыре земных года, – ответил второй мужчина, до сих пор хранивший молчание.

Радаманта Немез подняла тонкую бровь – вопросительно, не удивленно.

– Центр знал, где я…

– Центр знал, где ты, – подтвердила женщина. Ее голос был точно такой же, как у Немез. И выражение лица точно такое же. – И Центр знал, что ты провалила задание.

Немез едва заметно усмехнулась:

– Значит, эти четыре года – наказание?

– Напоминание, – уточнил мужчина, вытащивший ее из камня.

Радаманта Немез переступила с ноги на ногу, словно проверяя вестибулярный аппарат. Ее голос звучал ровно.