– Ну? Всех разогнали?

– Всех, – коротко ответила Мила. – Теперь гони в Москву.

Лариса, обеспокоенная собственным вторжением в Горелово, где обожаемый ею Орехов занимался важными мужскими делами, надулась и молчала. Перед выездом на главное шоссе шофер обеспокоенно обернулся и сообщил:

– Кажется, за нами погоня.

Мила с Ларисой мигом обернулись назад, готовые увидеть буквально что угодно – догоняющую их милицию или Орехова на своей иномарке. Однако по дороге, словно маленький Конек-Горбунок с длинными хлопающими ушами, несся Трезор, устремив плоскую морду прямо на автомобиль.

– Боже мой, собачка! – умилилась Лариса. – Притормозите, давайте подберем ее, а то заблудится. Завтра я позвоню Лушкину, он за ней приедет. Это собачка его покойной бабушки, которая ее очень баловала.

– Это ужасно развратная собака, – с неудовольствием заметила Мила, наблюдая за тем, как Лариса открывает свою дверцу.

– Трезор, ласточка! – сюсюкнула Лариса, но ласточка Трезор, не задерживаясь возле нее, шустро перебрался вперед и одним прыжком оказался на коленях у Милы. Повернулся к ней мордой и уставился черными бусинками глаз прямо ей в лицо.

– Уйди, гадина! – завизжала Мила, извиваясь всем телом, чтобы стряхнуть собаку с коленей.

Трезор склонил голову и коротко тявкнул.

– А чего он хочет? – спросил шофер, нажимая на газ.

– Поцеловаться! – с негодованием объяснила Мила.

Трезор никак не стряхивался.

– Эй вы, потише, пожалуйста, все-таки я машину веду! – предостерег шофер. – А лучше поцелуйте его, чтобы он успокоился.

– Больше не стану! – уперлась Мила. – Весь вечер я ублажала эту гадость.

Трезор, впрочем, не настаивал. Он свернулся калачиком, положив голову на лапы, но при этом продолжал преданно смотреть вверх.

– Сначала завезите меня, – скомандовала Лариса. Она была раздосадована бессмысленной поездкой и сердилась на Милу, не понимая уже, как попала к ней в союзницы.

Трезор, когда его попытались вытащить из машины, поднял такой визг, что шофер заткнул уши. Пес извивался, не желая расставаться с полюбившейся ему женщиной. Кончилось все тем, что он несильно цапнул Ларису за запястье.

– Вам придется забрать Трезорку с собой! – скорбно сообщила та, разводя руками.

– Вы же видели: у меня дома огромная Муха! – уперлась Мила.

– Чего? – не удержался и встрял шофер. – Огромная муха? Это зачем она вам?

– Она съест Трезора на раз. – Мила не обратила на него внимания.

– Вы преувеличиваете, – отмахнулась Лариса. – Муха – интеллигентное существо и никогда не позарится на того, кто меньше ее.

– У вас дома есть муха размером больше, чем эта собака? – сиплым голосом спросил шофер и обратился к Ларисе: – И вы ее видели своими глазами?

– Конечно, видела! – отмахнулась та. – Когда мы уезжали, она лежала в коридоре на полу, положив голову на лапы.

– Голову на лапы… – пробормотал шофер. – Такая тяжелая, что уже и не летает, вероятно… Она африканская, что ли?

– Немецкая, немецкая, отстаньте вы наконец! – рассердилась Мила. – Если вы такой любитель зооуголка, возьмите себе болонку.

– Не, – пробормотал шофер. – У меня дома кошка. Обыкновенная. Маленькая. Не селекционная. Такая… просто кошка. Кроме того, я живу один, и с собакой гулять будет некому, пока я на работе.

– Ну, хорошо, – внезапно смирилась Мила. – Я оставлю на ночь эту собаку. Но утром хотелось бы от нее избавиться навсегда.

– Я вам обязательно позвоню, – обрадовалась Лариса. – Во сколько вы поднимаетесь?

– Чтобы отдать Трезора, я встану в любой час.

За время пути до дома Милы Трезор обслюнявил ей туфли и разорвал когтями колготки.

– Ненавижу, когда шумят, царапаются и облизывают, – процедила Мила сквозь зубы.

– Вероятно, поэтому вы и переключились на насекомых, – весело заметил шофер, чтобы поддержать разговор.

Мила посмотрела на него искоса и ничего не ответила. Перед дверью в свою квартиру она взяла Трезора на руки, но он мгновенно соскочил вниз. Муха забегала и залаяла с той стороны.

– Гулять! – открыв дверь, сразу же сказала Мила, чтобы предотвратить собачье кровопролитие.

Обе псины мгновенно сорвались с места и, что называется, плечом к плечу помчались вниз по лестнице.

– Вы сделаете все очень быстро и очень культурно, – вслед им сказала Мила, ковыляя по ступенькам. – Я чертовски устала, и у меня нет сил ждать, пока вы разомнете лапы. Только туалет – и сразу назад.

Трезор и Муха на удивление быстро подружились и вбежали обратно в подъезд вместе, словно пара гнедых.

– Слава богу, лая не будет, – вздохнула Мила, насыпая корм в две миски – маленькую для Трезора и намного больше для Мухи. – Можно лечь спать и забыться.

Всю ночь в голове ее мелькали обрывки событий, произошедших накануне, кроме того, ее то и дело будил Трезор, который упорно лез в постель и скреб «рукой» одеяло. Кончилось все тем, что Мила заперла его на кухне и все равно поднялась наутро с больной головой.

Первым делом следовало выгулять собак, потому что скулеж стоял такой, словно псин продержали взаперти неделю. Мила плеснула в глаза горсточку ледяной воды, оделась – все кое-как – и подошла к двери. Дверь не открывалась. Что-то мешало с той стороны. Замирая, Мила поглядела в глазок и увидела ноги в мужских ботинках, лежащие на площадке. Судя по всему, это был еще один труп.

– Мамочка-а-а! – закричала Мила, закрыв лицо руками.

Собаки залаяли. Мужские ноги, хотя Мила этого и не видела, мгновенно согнулись в коленях, подобрались, и их обладатель, надавив плечом на дверь, ввалился в квартиру. Это был Константин Глубоков собственной персоной. Волосы у него оказались встрепаны точно так же, как у Милы. Создалось впечатление, что они специально устроили на голове беспорядок, чтобы повеселить друг друга.

– Где вы были? – схватив Милу за грудки, с надрывом спросил Константин. Взъерошенный, взволнованный, он выглядел еще красивее, чем раньше, хотя куда уж красивее, Мила просто и не знала. Страх разом схлынул с нее, и она, топнув ногой, закричала:

– Я была у мужа в деревне Горелово, а вот вы зачем под дверь легли?! Вы меня так напугали!

Константин тоже повысил голос:

– Это вы меня напугали! И я не лежал под дверью, а сидел, прислонившись к двери спиной. Я ждал вас. Вечером вы были дома, а потом – бац! – и исчезли! Вас никто не охраняет, что я должен был подумать?

– Послушайте, вы завтракали? – перешла на более мирный тон Мила, внезапно успокаиваясь.

– Нет, а что?

– Не могли бы вы, пока я погуляю с собаками, сварить хороший черный кофе? У меня к вам есть разговор. Важный.