Но сегодня не обычный день.

За этими стенами пряталась Кровавая Корона.

– Пошевеливайтесь, ленивые ублюдки! – прокричал Перри, и я вскинула бровь. Он прошествовал по палубе, хлопая в ладоши. – Поживее!

– Что-то он слишком увлекся, – пробормотал под нос Делано, а я подавила смешок.

Мы с Кастилом подняли ящик и двинулись к пирсу. Деревянные сходни под нашими ногами зашатались, и я ахнула, глядя вниз на бурлящую грязную воду.

– Успокойся, – прошептал Кастил.

Я кивнула, и Перри повел нас к телеге. Киеран с Делано шли за нами. Когда мы проходили мимо гвардейцев, у меня заколотилось сердце, но те не обратили на нас никакого внимания, отвлекшись на сильно накрашенных женщин, которые что-то кричали мужчинам на кораблях.

Хвала богам, что некоторые мужчины не способны ни на чем сосредоточиться, когда поблизости маячит смазливое личико.

– Проклятье, что вы делаете? – воскликнул какой-то мужчина, когда мы обошли телегу. Его лицо с обвисшими щеками посуровело. – Это не…

– Тихо. – Кастил развернулся к нему.

От властности и ровного тона, каким было произнесено это слово, у меня перехватило дыхание.

Мужчина замолчал и уставился в глаза Кастилу. Его тело застыло, он замер на месте, удерживаемый невидимыми струнами принуждения. Я сама оцепенела. Кастил очень редко использовал принуждение.

– Ты не скажешь ни слова – ни одного слова – пока эти ящики грузят в твою телегу. Ты не издашь ни звука, – сказал Кастил. Его голос был мягким и плавным. – Как только ящики погрузят, ты отвезешь их туда, куда направляешься. Понятно?

Мужчина кивнул, медленно моргая, а потом просто стоял, пока нас окружила другая команда со своими ящиками. Я не могла оторваться от пустого выражения его лица.

– Идите, – прошептал Перри, вклиниваясь между нами. В ящике, который взгромоздили на телегу Киеран с Делано, задребезжали бутылки. – Да хранят вас боги.

– Пусть боги хранят тебя, – ответил Кастил, обходя Перри.

Кастил подтолкнул меня в плечо. Я обернулась и бросила взгляд на Перри.

– Будь осторожен.

– Буду, моя королева.

Я догнала Кастила, и мы быстро смешались с потоком рабочих в плащах и куртках, входящих и выходящих из ворот Вала. Рассматривая толпу, я знала, что не стоит оглядываться на Делано с Киераном. Они сами нас найдут. Я сосредоточилась на том, что впереди.

Чем ближе я подходила, тем… хуже воняло. По́том и жиром вперемешку с гнилой рыбой. Я знала, что запах будет только усиливаться, ведь люди вынуждены были жить в маленьких домах под Валом, построенных один на другом, и солнце туда почти не проникало. Я заметила не только тошнотворную вонь. Мое внимание привлекло состояние Вала. Крошечные трещины в массивной стене. Никогда не видела ничего подобного и не представляла, что могло причинить такой ущерб.

– Посмотри на Вал, – произнесла я вполголоса, и Кастил слегка поднял голову.

Он ничего не сказал, пока мы проходили в ворота с толпой рабочих. И повел меня по узким улочкам делового района, через рынки, по дороге, покрытой нечистотами, которые оставили лошади и смертные. Я ощутила на спине взгляд и поняла, что Киеран и Делано нашли нас.

Мимо ехал запряженный лошадьми фургон. Возница скорчился и не замечал ребенка, бегущего по мощеному тротуару со стопкой газет. Краснощекий мальчик с перемазанным сажей лицом и неопрятными светлыми волосами бросился на дорогу…

Кастил выбросил вперед руку, схватил мальчишку за шкирку и оттащил в сторону.

– Эй! Господин, отпустите меня! – завопил тот, отчаянно вцепившись в газеты. – Я не сде…

Он замолчал, когда в нескольких дюймах от его лица протопали мощные копыта и прокатились колеса фургона.

– Дерьмо, – прошептал малыш.

– Не за что, – ответил Кастил, ставя мальчика на тротуар.

Тот развернулся, выпучив глаза.

– Спасибо, господин! Меня бы расплющило как мамину лепешку.

Он вытаращился на дорогу.

– Расплющило как мамину лепешку? – прошептал за моей спиной Делано, и я подавила смех.

– Можешь отблагодарить, если расскажешь, что произошло с Валом, – заговорил Кастил, убирая руку под плащ. – Почему он весь в трещинах?

Мальчик сдвинул брови и уставился в тень, скрывающую лицо Кастила.

– Это земля, господин. Она качалась, и я слышал от Телли из рыбной лавки, что земля тряслась до самой столицы. Мама говорит, что это боги. Что они разгневались.

Не знаю, что стало причиной землетрясения, но точно не боги.

– Когда это произошло? – спросил Кастил.

– Не знаю. Месяц назад или около того. – Мальчишка переминался с ноги на ногу. – А как это вы не знаете, если тогда все тряслось?

– Допустим, я спал, – заметил Кастил, и я закатила глаза.

Мальчик недоверчиво уставился на него. Кастил вытащил руку из-под плаща и уронил на стопку газет несколько монет. Недоверие мальчика сменилось удивлением, он вытаращил глаза.

– В следующий раз смотри по сторонам, прежде чем выскакивать на дорогу, – сказал Кастил и шагнул в сторону.

– Спасибо! – крикнул мальчишка и припустил прочь.

– Просто чтобы ты знал, – протянул Киеран спустя несколько секунд, – ни по каким сторонам он не смотрел.

– Конечно, нет, – отозвался Кастил, проходя мимо меня.

– Как вы думаете, что стало причиной землетрясения? – поинтересовалась я.

Мы углублялись в город и пересекли переулок, заваленный мусором. Я старалась не дышать.

– Не знаю. – Кастил посмотрел на меня. – Никогда не слышал, чтобы землетрясение распространялось отсюда до Карсодонии.

– Ну, если боги проснулись и учуяли вонь этого переулка, – начал Киеран, – то понимаю, почему они встряхнули землю.

– Все не так, – напомнила я. – У людей, которые здесь живут, нет выбора, кроме как довольствоваться тем, что у них есть.

– Мы знаем, – тихо сказал Кастил, ведя нас на другую заполненную людьми грязную улицу.

Мы быстро шли по заполненным хламом переулкам и кварталам, обходя уличных торговцев, людей, спешащих по делам, и тех, кто бесцельно слонялся – в лохмотьях, с осунувшимися лицами, бледных как призраки. Они так напоминали Жаждущих, что у меня скрутило желудок. Я начала думать, что они страдают от изнурительной болезни, которая возникает по ночам и уносит жизни спящих.

Болезни, причина которой – жажда крови Вознесшихся.

Не только я пялилась на этих бедняг. Они привлекли внимание и Киерана с Делано. Негодование и подозрительность вольвенов клубилась вдоль душных улиц.