Когда наконец подошла наша очередь, возница потребовал плату вперед, иначе он наотрез отказывался куда бы то ни было нас везти. Я принялся выворачивать карманы, проклиная себя за то, что бездумно отдал почти все свои деньги толстяку.

— Колдер! У тебя есть деньги? — спросил я, встряхнув мальчишку.

Между тем к экипажу подошла элегантная пара, мужчина вытащил золотую монету, и возница, тут же соскочив на землю, охотно распахнул перед ним дверцу. Несмотря на мои сердитые протесты, возница забрался на козлы и тряхнул поводьями.

Уж не знаю, что стало бы с нами в ту ночь, но тут вмешалась судьба. На место укатившего экипажа подъехал другой, и оттуда вышла очередная изящная пара. Мужчина в модном шелковом цилиндре нежно поддерживал под локоток красивую леди в бальном платье, поверх которого была наброшена роскошная меховая накидка. Она что-то недовольно пробормотала, но мужчина лишь покачал головой и проговорил:

— Мне очень жаль, Сесиль, но ближе экипаж подъехать не сможет. До дома генерала Скорена нам придется дойти пешком.

И только услышав голос, я узнал доктора Амикаса из Академии. Правда, выглядел он совсем не так, как в тот вечер, когда он занимался синяками Горда. Вероятно, моя шинель привлекла его внимание, поскольку он бросил в мою сторону быстрый взгляд, и тут, заметив Колдера, доктор Амикас с отвращением воскликнул:

— Ради милости доброго бога! Кто отпустил щенка в город в такую ночь?

Он не рассчитывал получить от меня ответ. А я стоял молча, надеясь, что доктор меня не узнает, поскольку мне не хотелось оказаться потом причастным к неприятностям Колдера. Жена доктора была ужасно недовольна задержкой, но он успокаивающе похлопал ее по руке и обратился ко мне:

— Отвези его домой. И накрой шинелью, глупец! Он слишком сильно замерз! Сколько он выпил? Наверняка больше бутылки. Я уже видел, как молодые кадеты умирали оттого, что так напивались!

Его слова напугали меня еще сильнее, и я выпалил:

— Доктор Амикас, у меня нет денег на экипаж. Вы нам поможете?

Мне показалось, что доктор меня ударит, таким гневным взглядом он меня наградил. Потом он засунул одну руку в карман, а другой схватил возницу за рукав.

— Эй, кучер, отвези этих двух юных идиотов в Королевскую Академию. Я хочу, чтобы ты доставил их прямо к дому полковника Стита, ты меня слышишь? Только туда, что бы они тебе ни говорили.

Доктор вложил деньги в руку возницы и повернулся ко мне.

— Полковника Стита не будет сегодня дома, кадет, а посему можешь считать, что твоя счастливая звезда тебя бережет. Но не вздумай оставить мальчика у порога! Проследи, чтобы слуги Стита уложили его в постель. И скажи им, что я велел дать ему выпить две пинты горячего мясного бульона. Ты понял? Две пинты горячего крепкого бульона! А теперь поезжай!

Возница неохотно распахнул для нас двери, поскольку совершенно не желал пачкать свой роскошный экипаж, а от Колдера воняло дешевой выпивкой и рвотой. Я попытался поблагодарить доктора, но он брезгливо отмахнулся от меня и, снова взяв жену под руку, повел ее в сторону площади. Только с помощью кучера мне удалось засунуть Колдера в экипаж. Оказавшись внутри, он повалился на пол и остался там лежать, точно мокрая полудохлая крыса. Я устроился на одном из сидений, возница захлопнул дверцу и взобрался на козлы. Довольно долго нам пришлось ждать, пока его экипаж сумеет выехать со стоянки — улица была полностью забита всевозможными каретами и тележками, да и пешеходы не желали уступать никому дорогу. Наконец мы тронулись с места и покатили в сторону Академии. До меня постоянно доносились грубые окрики и брань, это возницы переругивались друг с другом.

Чем дальше мы отъезжали от площади, тем темнее становилось вокруг и более свободной делалась дорога. Вскоре возница пустил лошадей рысью, и мы стремительно помчались по улицам. Периодически свет уличных фонарей проникал в карету, и я толкал Колдера ногой. Он стонал в ответ, и я облегченно вздыхал - мальчишка жив. Мы уже подъезжали к Академии, когда я услышал, как он закашлялся и недовольно спросил:

— Где мы? Мы скоро приедем?

— Мы почти дома, — успокаивающе сказал я.

— Дома? Но я не хочу домой! — Колдер попытался сесть. Когда это ему удалось, он принялся тереть глаза. — Я думал, что мы едем в бордель. Мы ведь поспорили, помнишь? Ты сказал, что я не смогу выпить целую бутылку, но если у меня получится, вы отведете меня в лучший бордель в городе.

— Я ничего тебе не обещал, Колдер.

Он поднял голову и посмотрел на меня. От него такразило дешевой выпивкой и рвотой, что я вынужден былотвернуться.

— Ты не Джарис! Где он? Он обещал мне женщину! И я… А кто ты? — Неожиданно он сжал ладонями виски. — Клянусь добрым богом, мне плохо. Ты меня отравил.

— Не вздумай блевать в экипаже. Мы уже совсем рядом с домом твоего отца.

— Но… Что случилось? Почему они… я…

— Ты слишком много выпил и потерял сознание. Я везу тебя домой. Больше я ничего не знаю.

— Подожди. — Он, неуклюже перевалившись, встал на колени, пытаясь получше рассмотреть мое лицо. Я отодвинулся назад. Тогда он вцепился в лацканы моей шинели. — Ты от меня не спрячешься. Эй, да я тебя знаю. Ты упрямый Бурвиль из ублюдочных новых аристократов. Тот самый, с камнем. И ты испортил мне весь праздник Темного Вечера. Мои друзья сказали, что я могу пойти с ними! Они обещали, что сделают меня мужчиной этой ночью.

Я взял мальчишку за запястья и рывком оторвал его от своей шинели.

— Чтобы стать мужчиной, требуется нечто большее, нежели одна ночь и бутылка дрянной выпивки. И убери руки, Колдер. А если еще раз посмеешь назвать меня ублюдком, я потребую от тебя удовлетворения, несмотря на твой возраст и отца!

И я оттолкнул его ногой.

— Ты меня ударил! Ты сделал мне больно! — Он взвыл, а когда карета наконец остановилась, разрыдался.

Мне уже было все равно — он окончательно вывел меня из терпения. Добираясь до двери, я наступил ему на пальцы, но даже не подумал извиниться. Спрыгнув на землю, я не стал дожидаться, когда возница спустится с козел и поможет мне. Схватив Колдера за плечи, я вытащил его наружу, и он стукнулся задницей о мерзлую землю. Как только я захлопнул дверцу, возница тут же щелкнул кнутом, и экипаж укатил прочь. Ему не хотелось иметь с нами дело, к тому же я не сомневался, что он спешит вернуться в город, чтобы еще подзаработать.

— Вставай! — приказал я Колдеру.

Меня вдруг охватила ярость. Наглость мальчишки оказалась последней каплей, упавшей и в без того переполненную чашу негодования и ненависти. Вот он — такой же сын-солдат, как и я, только без совести и чести. Однако отец поможет ему попасть в Академию, а потом купит чин, несмотря на то что сынок будет пить и бегать по шлюхам, вместо того чтобы учиться. И Колдер станет офицером, а я буду сам чистить собственную лошадь и есть пищу, сваренную в котелке, пытаясь дослужиться хотя бы до сержанта. Этот наглец получит жену из хорошей семьи и с прекрасными манерами. Возможно, ею станет моя кузина Эпини. В этот момент мне показалось, что это будет достойным исходом для них обоих. Я посмотрел на прекрасный дом полковника Стита, стоящий на территории Академии, и понял, что постучу в высокую белую дверь в первый и последний раз. Мне с трудом удалось втащить Колдера по мраморным ступеням лестницы, а когда я его отпустил, он повалился на землю, словно мешок с мукой.