то и дело останавливались дорогие машины, желая подвезти такую красотку куда угодно) и как обычные небогатые люди доехали до ближайшего городка.

Судя по тем овациям, которыми сопровождалось появление моей учительницы на местной танцевальной площадке, она была широко известной в узких кругах личностью.

— О! Колдунья!

— Колдунья! Станцуй со мной!

— Колдунья, почему тебя так долго не было?

— Несравненная, подари мне свою улыбку!

— Подруга! Научи нас так же зажигать сердца!

Подождав, пока вокруг соберутся все юноши и девушки, и немного покупавшись во всеобщем обожании, Антоннита громко произнесла:

— Всем привет! Спасибо, что вы все так меня любите! Так. Тихо! Сегодня я тут присутствую в весьма необычном качестве. Сегодня я пришла сюда не только для того, чтобы зажечь ваши сердца своим танцем… Я хочу представить вам своего ученика.

— Оу!

— Счастливчик!

— Почему он? Почему не мы?

— Тихо, тихо. Не обижайтесь. Брат меня попросил, к нему все вопросы.

— У-у-у…

— Так. Я учу его очень хорошо. И это его первый выход. Сеньориты, кто хочет проверить его?

Судя по тому, что желающих потанцевать со мной девушек оказалось немало, и это несмотря на то, что я был внешне их заметно моложе, у Антонниты было здесь много подруг, готовых помочь ей. Или уязвить моей неуклюжестью побольнее. Женская дружба, она такая. Скорее, верно второе, так как мои партнерши все время старались прижаться ко мне несколько плотнее, чем это допустимо даже в жарких латиноамериканских танцах, и через это заставить меня совершить ошибку.

Впрочем, отвлекаться на прижавшиеся округлости, несмотря на бушующий в крови от возраста и заводящей музыки гормональный шторм, мне было совершенно некогда. Перед самым началом первого танца Антоннита успела мне шепнуть: "У тебя впереди еще почти месяц отдыха на нашей гасиенде. Так что, если не желаешь, чтобы прошлые тренировки показались легким ничегонеделанием, сейчас тебе следует выложиться по полной. И даже случайно не опозорить своего учителя. А то…" — Антоннита многозначительно на меня взглянула и плотоядно улыбнулась.

И я выложился. Поначалу больше из некоего испуга, а потом все больше и больше — от души. И к моему глубочайшему удивлению, у меня… все получалось! Да, где-то я еще лажал, где-то не успевал, где-то путался, но за месяц научить танцевать, пусть только в основах, достаточно сложные танцы с нуля… Это просто невероятно! Антоннита действительно совершила невозможное! И самое главное — не было той моей скованности, которая так мешала мне в прошлой жизни. Я прочувствовал, как это здорово — танцевать.

После такой наглядной демонстрации я вновь загорелся тренировками и со всем прилежанием следовал устоявшемуся распорядку. И ничуть не жалел об этом. Причем, видя мои успехи в контроле тела, Риккардо Лусеро тоже стал понемногу учить меня работать с железом. Пусть это и были самые азы фехтования, но тоже очень полезные. Да и Гильермо всегда был готов поправить друга.

На моей памяти это был один из самых лучших, если не лучший, летний отдых за обе жизни. Ни проклятий, ни наемников, ни проблем с соседями и уборкой овощей на даче, ни скуки. Как жаль, что это лето так невероятно быстро закончилось!

Интерлюдия 7

В небольшой келье одного из множества запрятанных в холмах Италии католических монастырей спорили два совершенно обыкновенных на вид монаха. Среди толпы людей в рясах, спешащих на вечернюю службу, ничто не выдавало в них важных персон, вот только Винсент Крэбб, увидь он обоих, сразу бы узнал в них "Прокурора" и "Судью". Двое монахов хотя и были в разных рангах, но из-за давней дружбы могли себе позволить совсем простое общение друг с другом — и оно сейчас перешло уже практически в ссору.

— …Мы об этом с тобой спорим всю свою жизнь, с тех пор как нашли тот тайник со списком пророчества! — устало говорил Судья.

— Ага… И епитимья тогда была… У меня до сих пор шрамы на спине! Из-за тебя, Хорхе! Не полез бы ты ту трухлятину ломать, а просто прибрался бы на чердаке, ничего бы этого не было! — горячился Прокурор.

— Вот именно. И были бы мы простыми служками…

— Возможно…

— Ладно, Павел. Что там с нашим Наглецом?

— Все лето спокойно сидит в поместье Риккардо де Лусеро. Вместе с сыном главы рода непрерывно веселится и проказничает по мелочи, с дочерью — учится танцам. Ну а у самого лорда на следующий год собирается учиться фехтованию. Загорелся дестрезой…

— Информация точная?

— Риккардо Мигель де Лусеро хоть и богомерзкий колдун, но верный сын нашей Матери-Церкви. Он, как и вся его семья, регулярно исповедуется, так что ему дана индульгенция за грех колдовства… А его дочь, ты же помнишь информацию о ее работах…

— Помню. Если бы она поменьше танцевала, а побольше работала над своим проектом, то, быть может, Исцеление уже было бы даровано нам Господом.

— Грустно, что мы не можем ее заставить…

— Эй! Даже и не думайте! Не передавите там! Оттолкнуть человека, который сможет, к вящей славе Господа, выращивать уникальные растения, — это будет непростительным грехом для нас!

— А ведь она, быть может, когда-нибудь сумеет, с Божьей помощью, взрастить растение, лечащее…

— Молчи! Даже у стен есть уши! Даже здесь!

— Прости, Хорхе…

— Надеюсь, ее хорошо охраняют?

— Да. Заодно и за Наглецом присматривают.

— Наглец не их забота. Пусть сконцентрируются на своей главной задаче. С головы Антонниты Марии де Сокорро де Лусеро-и-Кармона не должен даже волосок упасть!

— Не в ущерб же…

— Все равно! Она для нас полностью соответствует значению своего имени — "неоценимая". Так что, Павел, наложи на своих любителей работать по совместительству строгую епитимью!

— Хорошо.

— Вернемся к Наглецу. Что о нем говорят маги? Совпадают ли их оценки с нашими? Все же мы его недолго обследовали…

— Да, Хорхе. Все совпадает. Колдун слабой силы. Родовые проклятья — магия крови, некромантия и светлый дар целительства. Тело его все еще не познало женщины, хотя его плоть постоянно находится в чувственном томлении. Если сказать прямо: похотью он так и пышет.

— Антоннита все еще девица. И танцы эти… Как она относится к Наглецу? Нет там женского интереса?

— Судя по моим данным — нет. Пока, во всяком случае.

— Проследи, чтобы его и не было. И вообще, пора подобрать