и увидел знакомую ему лестницу. Та вела на веранду их дома в предгорьях Алькады. Дома, который по документам принадлежал Армии Империи, но который, на деле, построил Гектор Эгобар.

Тот самый Гектор Эгобар, что сейчас сидел на ступенях и курил свою трубку.

Он поднялся на ноги и вгляделся вдаль, будто не видя, что Арди стоял перед ним на расстоянии вытянутой руки.

— Ардан? Это ты?

Сердце Арди сжалось в комочек. Такой же, который лежал на могиле погибших от болезней родителей. Такой же, который лежал на скале, когда у подножья горел поселок.

— Прости, Ардан, я…

— Я хотел сказать так многое, — перебил Ардан, сжав кулаки так сильно, что пальцы впились в кожу. — Я хотел накричать на тебя. Может даже ударить. За то, что ты выбрал их. Тех детей. А не нас. Что не вернулся обратно, когда была возможность. Что сдался. Что оставил маму и Эрти… оставил меня. Оставил меня! Чтобы умереть ради тех, кого даже не знал! Так глупо! Какая дурость! Умирать ради тех, для кого ты монстр! Ты бросил нас! Бросил нас всех! Бросил дедушку… он ведь даже не успел извиниться перед тобой…

Гектор моргнул и перевел взгляд ниже. Он будто смог разглядеть внутри потока света Ардана, стоявшего перед ним так близко и, в то же время, будто на другом конце бесконечности, в месте, которое даже не существовало.

— Ты так вырос, Ардан.

Нечто теплое, напоминающее руку отца, легло на плечо Ардану. Тот, несмотря на прошедшее годы, оказался лишь по подбородок Гектору.

— Я так долго тебя винил, отец, — Ардан не мог оторвать взгляда от собственных ног. — Так долго…

— Я знаю, сын.

Ардан, наконец, нашел в себе силы поднять взгляд выше и встретиться взглядом с отцом.

— А теперь поступил точно так же. Потому что не мог иначе.

Гектор промолчал. Просто стоял рядом.

Если вообще стоял.

Если все вокруг не являлось бредом разума, сгорающего в потоке концентрированной, очищенной Лей.

— Расскажи мне, Ардан, — прошептал Гектор. — Расскажи мне все, что я пропустил.

Ардан сел рядом, на ступеньки родительского дома, и начал рассказ.

О том, как провел шесть лет с Эргаром. О том, как матушка жила в Эвергейле. Как сняла комнату в таверне госпожи Бейрег. Как дедушка работал там барменом, а затем почтальоном. Как они справлялись по первости. Затем о том, как вернулся к семье. О том, как учился в школе. Об Эрти. Немного о Кене, о том, что матушка нашла себе друга и верного спутника в лице Келли. И о том, что их разбитые сердца отыскали друг в друге теплый приют. И о том, что Ардан, даже сейчас, даже спустя столько лет, не мог смириться с этим фактом.

Он рассказал об Анне. О школьных днях. О ферме. О работе на Тимофея Полских.

Как же порой Гектор смеялся. Как порой мрачнел. Но все чаще улыбался.

А Ардан говорил. Говорил. Говорил…

Он снова, как и когда-то давно, оказался у ручья. Маленький и смешной. С пухлыми щеками. А отец сидел позади него и крепко прижимал к груди, но не сильно, чтобы не сделать больно.

Но лишь мгновение.

Потому что они, все же, сидели на ступенях дома.

Уже не отец и сын.

А двое мужчин. Каждый со своей собственной историей. Собственными демонами, с которыми приходилось бороться. И с собственными ошибками, которые каждый из них успел совершить.

Ардан рассказал и о Миларе. И о Тесс. А Гектор курил и слушал.

Просто слушал.

— Это хорошая жизнь, сын, — произнес он наконец, когда Ардан замолчал.

— Да, — Арди посмотрел перед собой и увидел маленький комочек, почти утонувший внутри черной кляксы.

Кляксы, которая не исчезла внутри груди Ардана, но стала пусть и немногим, но меньше.

— Хорошая, — протянул Ард и добавил в пустоту. — Я скучаю по тебе, отец.

— И я по тебе, сын, — произнес Гектор откуда-то издалека. — Но мы встретимся вновь…

— На тропах Спящих Духов, — закончил за него Ардан и поднялся на ноги.

Опираясь на свой посох, молнией пронзавшей белоснежный свет, канатом уходящей куда-то вглубь бескрайнего пространства, он подошел к маленькому комочку.

Тот лежал посреди холодных камней и тонул внутри мрака.

— Ты расскажи ему, ладно? — попросил Ардан, склонившись над комочком. — Расскажи то, что я рассказал тебе. Про матушку и прадедушку. Про таверну госпожи Бейрег и про Эвергейл. Хорошо?

— Хорошо, сын.

— И попроси… попроси его, чтобы он нашел в себе силы. Ради мамы. Ради брата. И ради себя самого. Ему они понадобятся.

— Обязательно, — кивнул Гектор.

Ардан еще раз посмотрел на комок, сотканный из нитей Лей. Посмотрел на самого себя. Лежавшего в пещере Эргара и постепенно отказывающегося от жизни.

Уравнения Паарлакса ведь действительно сохраняли симметрию в обе стороны…

Ардан хотел дотронуться до этого комочка. Дотронуться до самого себя. Рассказать, что все будет в порядке. Настолько, насколько это возможно. Рассказать о хорошем и плохом. Поведать о многом. И, может даже, рассказать о цветах, которые по весне можно встретить у ручьев… ведь так пахла Тесс.

Их Тесс.

Он бы, наверное, сумел отыскать её снова. Все поменять и отыскать снова.

Но…

« Однажды ты поймешь, маленький Говорящий, что силу, данную тебе Спящими Духами, чаще всего — не стоит звать в этот мир и то, что можно сделать с её помощью, ты можешь сделать и руками. Это и значит — быть Эан’хане. Обладать могучей силой и еще большей мудростью, чтобы её не использовать.»

— Я пойду обратно, отец, — Ардан отошел назад от комочка.

— Это лишь твой выбор, сын. Твой и ничей больше.

— Да… меня ждут, — юноша повернулся и посмотрел на отца. Вернее, на всполохи Лей, которые застыли посреди белоснежного света. — Прощай, отец.

* * *

— НЕТ! — выкрикнула Лея, но было уже поздно.

Посох Ардана, окутанный осколком имени льда, расколол стеклянную сферу, и очищенная Лей хлынула внутрь ветки из древнего дуба, ровесника и свидетеля истории расы Матабар. Ардан, находясь в воздухе, не соприкасаясь с землей, не имел возможности заземлить Лей, так что та не ударила по нему, а лишь растворилась. Растворилась в единственно возможном очаге, куда хлынула бездонным, сокрушительным потоком.

Осколок имени Льдов и Снегов на навершии посоха заполнился светом и Ардан, раздувая его