Неожиданно крепкая дверь башни, через которую можно было выйти на крепостную стену, содрогнулась.

— О Мадонна, помоги! — прошептала насмерть перепуганная Урсула.

Крупная дрожь пробежала по её телу, а во рту сразу же пересохло, когда она увидела в боковом окне безумца летчика. Из носа, ушей и уголков его рта струились тоненькие ручейки крови и капали ему на грудь.

На глаза девушке попался обрывок толстой цепи, занесённый не менее толстым слоем пыли, и она тут же схватила её. В ту же секунду безумец разнёс в щепки, казалось бы, прочную и надёжную дверь.

Войдя в башню, он сразу же двинулся к онемевшей от жуткого страха Урсуле. Она попятилась и, натолкнувшись спиною на стену, остановилась. Тогда он схватил её левой рукой за горло и начал душить. Задыхаясь и хрипло дыша, она увидела в его глазах пустоту и смерть. Изо всех сил Урсула обрушила цепь на его голову. Хрипло зарычав, безумец выпустил её.

Урсула упала на пол, но тут же вскочила на ноги и бросилась к дверному проёму, а безумец, не обращая внимания на проломанную цепью голову, двинулся за ней. Спотыкаясь и падая на бегу, она выбежала на крепостную стену. Потерявший её из виду безумец остановился, вертя головой по сторонам. Он вышел из башни и медленно зашагал в её сторону; кровь вытекала из страшной раны в его голове, а также из ран в груди, носа и ушей.

Урсула огляделась. Бежать ей было некуда. Охранники, ранее дежурившие на стенах у прожекторов, отсутствовали. Да и прожекторов на стенах не было. Остались только сколоченные из толстого бруса надстройки, на которые крепились прожектора. Вот к ближайшей из них и устремилась Урсула.

«О Мадонна, но почему я здесь? — думала она. — Ведь с крепостной стены есть спуск в замок, а я пробежала мимо него! Теперь я не могу к нему вернуться и пробежать мимо этого ужасного чудовища! Я знаю, что скоро вся кровь выйдет из его тела и он подохнет! Но-о-о… Сколько ещё пройдёт времени до этого? Этот ублюдок убьёт меня ещё до того, когда сам распроститься с жизнью?!»

Урсула стала карабкаться на надстройку, с ужасом сознавая, что безумец вот-вот настигнет её. Надстройка была невысокой, всего в двух метрах над стеной. Взобравшись на неё, она ещё раз бросила взгляд на приближающегося безумца. На его мертвенно-бледном лице виделась чудовищная гримаса. Теперь он уже был в нескольких метрах от надстройки.

Сердце Урсулы бешено колотилось и, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Она в отчаянии крутила головой, но… Спрятаться от безумца уже было некуда. Разве что только прыгнуть вниз со стены?

Тем временем безумец подошёл к надстройке и остановился. Урсула испуганно отпрянула назад. Ей захотелось испариться, исчезнуть, воспариться куда-нибудь в небеса, чтобы безумец никогда не добрался до неё. Всё это походило на дикий кошмар. Но страшный сон сразу же исчезнет, как только проснёшься в холодном поту, но от кошмара наяву нельзя было спастись, потому что всё происходит не во сне, а наяву.

То единственное оружие, которое она всё ещё держала в руках, была всё та же цепь. Если безумец начнёт подниматься к ней на площадку, она непременно снова ударит ею его по голове.

«Только подействует ли это на него? — думала она, готовясь к защите. — Но мне выбирать не приходится, или он меня, или я его — одно из двух!»

Безумец стоял и с ужасной гримасой на лице смотрел на неё ничего не выражающими, стеклянными глазами. Было слышно, как он тяжело дышит. Внутри у него что-то булькало, хрипело и свистело. Он взялся руками за лестницу и стал подниматься вверх. А когда его окровавленная голова показалась над площадкой…

Урсула не поверила своим глазам, увидев крепкого, высокого мужчину, который вдруг, как из воздуха материализовался за спиной безумца. Мужчина левой рукой схватил «аса» за штаны, правой за ворот одежды, приподнял его над головой и легко, словно огородное соломенное чучело, швырнул вниз со стены замка.

— Спускайся, уходим, — сказал он, протягивая Урсуле руку. — Меня преследуют, и нам надо спрятаться.

Выронив цепь, она подошла к краю надстройки и подала ему руку. Легко, как пушинку, он подхватил её, поставил на ноги, и они поспешили в сторону башни.

Как только во дворе замка загремели выстрелы, томящиеся в неизвестности Бурматов, Шмелёв и Мавлюдов встрепенулись.

— Чего это там? — прошептал Азат, дрожа от страха.

— Стреляют, наверное, — усмехнулся нервно Митрофан.

— Так там что, людей расстреливают?! — взвизгнул истерично Азат. — А н-нас? И н-нас м-могут р-расстрелять?

— Могут, если Боммер включил нас в «расстрельный» список, — буркнул Митрофан. — От этого скота всё можно ожидать.

— Н-но я н-не х-хочу у-у-умирать! — захныкал Азат. — Я ж-жить х-хочу! Я… я…

Он замолчал на полуслове, так как открылась дверь и в проёме показались вооружённые винтовками солдаты.

— А ну на выход! — сказал один из них, поведя стволом.

— Вот и до нас черёд дошёл, — вздохнул Митрофан. — Говорят, что умирать не больно, раз — и всё… Душа в небесах, а тело в могиле!

— Не смей! Не смей так говорить, скотина! — зарыдал Азат. — Я… Мы…

Солдат щёлкнул затвором, демонстрируя серьёзность своих намерений, и Мавлюдов закашлялся, словно поперхнувшись.

Их вывели из казармы и повели к входу в замок. Конвоировавшие их солдаты были явно навеселе, перекидывались шуточками и громко гоготали.

Во дворе толкались ещё десятки солдат. Все они тоже пребывали в отличном настроении.

— Что это с ними? — пробубнил Митрофан, крутя головой. — Может быть, Германия уже победила СССР, а мы ничего об этом не знаем?

— Нет, их веселье вызвано какой-то другой причиной, — высказался Дмитрий.

— Тогда объяснение одно, они пьяны, — хмыкнул Митрофан. — А если они пьяны, значит, в Германии какой-то праздник.

— Они не пьяны, а одурманены каким-то препаратом, — Дмитрий повернул голову в сторону идущего рядом с угрюмым лицом Мавлюдова. — Уж не вашим ли, «товарищ Рахимов»?

— Я ничего не знаю, не цепляйтесь ко мне, — огрызнулся Азат. — Я всё время был рядом с вами и понятия не имею, чего употребили эти вояки…

— Если то, на что я думаю, то они обречены, — вздохнул Дмитрий. — Им уже недолго остаётся веселиться и горланить песни…

* * *

Мартин Боммер исподлобья смотрел на своих «гостей». Все молчали.

Мавлюдов, глядя в пол, шмыгал носом и хныкал, как побитая собака, и Мартин не обращал на него особого внимания. Он смотрел на Шмелёва и Бурматова.

— Не бойтесь, вы в безопасности, — тихо сказал Мартин. — Умирают лишь те, кто отжил своё, и с этим ничего не поделаешь.

— Ты собираешься смыться и заметаешь следы, — усмехнулся Митрофан, смело глядя на него.