– Разве это не романтично?

– Я – женщина независимая, – заявила Брайс.

– Это я помню, – негромко рассмеялся Хант. – В таком случае я – нечто вроде магического жетона в видеоигре. Когда ты… используешь меня, ты взлетаешь уровнем выше.

– Самые дурацкие слова, какие я от тебя слышала, – упрекнула его Брайс.

Хант изящно поклонился.

– Получается, магия Ханта служит ключом к магии Брайс? – спросил Кормака Рунн.

– Не знаю, именно ли магия Ханта или просто дополнительная энергия, – ответил Кормак. – Твоя сила пришла из ворот. Ее природу мы не понимаем. Она играет по незнакомым правилам.

– Потрясающе, – пробормотала Брайс и плюхнулась на стул рядом с Рунном.

За окном плескалась вечная черная вода.

Нахмурившийся Хант почесывал подбородок.

– Принц Ямы рассказывал мне о такой возможности.

– О телепортации с помощью секса? – язвительно спросила Брайс.

– Нет, – усмехнулся Хант. – Он говорил, что мы с тобой до конца не знаем возможностей нашей объединенной магии.

– Думаешь, он имел в виду именно это? – спросил Рунн.

– Не знаю, – коротко ответил Хант, заметив беспокойство на лице Брайс.

Им будет о чем поговорить.

– А разумно ли следовать советам принца Ямы? – спросил Тарион.

– Нужно обождать и убедиться в правильности наших догадок, – сказала Брайс. – Проверить, действительно ли наши магические силы… сливаются воедино. Ты как себя чувствуешь? – спросила она у Ханта.

– Прекрасно. Я думал, что сумею сохранить частичку твоей силы, но она исчезла.

– Надо обязательно продолжить исследования, – лукаво улыбнулась Брайс.

– Тебе просто хочется еще раз трахнуть Аталара, – возразил Тарион.

– Думаю, одно другому не мешает, – парировала Брайс.

Хант подошел к ней. Его снедало желание увести ее в тихую комнатку и проверить теорию о слиянии магических сил. Но дверь в палату открылась. Вошла командир Сендес. Лицо русалки было мрачным.

Хант приготовился услышать то, чего опасался сильнее всего: астерии засекли этот громадный корабль и омега-лодки готовы к атаке. Однако взгляд Сендес упал на Кормака.

– Медведьма рассказала мне, что во время операции ты бредил и вспоминал женщину по имени Зофи Ренаст. Это имя нам знакомо. Мы несколько лет подряд слышали о ее работе. Но мне подумалось, что ты должен знать… Несколько недель назад нас отправили в Северное море для спасения агента мятежников. Только добравшись до нее, мы поняли, что это и есть Зофи.

В палате стало пронзительно тихо. Кормак беспокойно сглатывал.

– К сожалению, мы запоздали. Когда наши ныряльщики доставили ее на корабль, Зофи была уже мертва.

47

В морге было тихо и холодно. И еще пусто, если не считать женского тела, лежащего на хромированном столе и прикрытого черной тканью.

Брайс осталась в дверях. Кормак опустился на колени перед телом. Магия корабельных медведьм сохраняла его, пока не появится возможность передать погибшую офионским мятежникам. Авалленский принц молчал.

Он находился в таком состоянии с тех самых пор, как Сендес привела его сюда.

У Брайс после головокружительного слияния с Хантом до сих пор гудело во всем теле. Но при виде худощавой неподвижной женщины на столе, при виде коленопреклоненного принца с опущенной головой у нее защипало глаза. Хант стиснул ей руку.

– Я знал, – хрипло произнес Кормак. Это были его первые слова за все время. – Думаю, я всегда знал, но…

Рунн подошел к двоюродному брату, положил руку на плечо:

– Прими мои соболезнования.

Кормак прислонился лбом к кромке стола, на котором лежала Зофи, и дрогнувшим голосом сказал:

– Она была прекрасным человеком. Храбрым. Добрым. Я не заслуживал такой, как она. Ни на минуту.

У Брайс сдавило горло. Отпустив руку Ханта, она подошла к Кормаку и коснулась другого его плеча. Куда отправилась душа Зофи? Или до сих пор витает где-то рядом с телом, пока не совершится обряд Отплытия? Если она отправится в одно из мест упокоения, ее обрекут на ужасную посмертную судьбу.

Но Брайс не решилась произнести это вслух. Кормак приподнял край черной ткани и вытащил посиневшую, одеревеневшую руку Зофи. Сжал в своей, покрывая поцелуями мертвые пальцы. У него затряслись плечи. Из глаз полились слезы.

– Мы встретились на докладе у командования по результатам разведки, – срывающимся голосом продолжал Кормак. – Я знал, что веду себя глупо и беспечно, но после доклада я заговорил с нею. Мне захотелось побольше узнать о ней. – Он вновь поцеловал руку Зофи и закрыл глаза. – В тот вечер я должен был не уплывать, а вернуться за нею.

Тарион стоял в дальнем конце морга, листая результаты вскрытия Зофи.

– Прости, если я давал тебе ложную надежду.

– Это позволило ей подольше оставаться живой в моем сердце, – глотая слезы, сказал Кормак. Он прижал руку Зофи ко лбу. – Моя Зофи.

Рунн сжал ему плечо.

– Кормак, ты знаешь, что означают эти буквы и цифры? – осторожно спросил Тарион, затем назвал всю цепочку.

– Нет, – тихо ответил Кормак.

Тарион потряс фотографией:

– Эти знаки были нацарапаны в верхней части ее предплечья. Коронер считает, что их она нанесла сама во время погружения. Ножом или булавкой. Словом, чем-то, что ей удалось спрятать на себе.

Кормак поднялся. Брайс подошла к Ханту. Авалленский принц осторожно отвернул покрывало. На правой руке, которую он целовал, не было ничего. А на левой…

На той руке, почти у самого плеча, тянулась цепочка грубо нацарапанных букв и цифр. Царапины были глубокими.

– Знала ли она, что кто-то поспешит ей на помощь и попытается спасти? – спросил Хант.

– Трудно сказать, – покачал головой Кормак. – Она могла бы просигналить им своим светом. А может, они увидели свет Эмиля, как сегодня увидели свет Брайс. Свет мальчишки озарил все море, потопив четыре омега-лодки. Должно быть, это заметили на русалочьем корабле.

Брайс завязала мысленный узелок, чтобы спросить об этом у командира Сендес.

– А тебе эти цифры и буквы что-то говорят? – спросила она у Ханта.

– Нет.

Он провел пальцем по руке Брайс, словно хотел убедиться, что она стоит рядом, а не лежит на столе.

Кормак вновь прикрыл тело Зофи.

– Зофи никогда и ничего не делала просто так, без причины. Ты мне чем-то ее напоминаешь.

– Как только вернемся домой, я попрошу Деклана поискать насчет этих букв и цифр, – сказал Рунн.

– А как насчет офионских мятежников и Пиппы? – спросила Брайс. – Да, Лань еще забыла.