Ей придется выиграть время.

Она говорила тихо, кротким голосом.

– Папа, я всегда была покорна твоей воле. Если ты любишь меня, то не обречешь на несчастье.

Она выждала. Наконец тот сердито спросил:

– И чего же ты хочешь?

Теперь дочь подняла глаза и ласково глянула на него:

– Помоги мне. Я совсем запуталась. Умоляю, дай мне немного времени.

– Зачем? Выбрать другого мужа?

– Увериться сердцем.

Булл помедлил. Он не желал отправлять ее в монастырь. Бог свидетель – ему хотелось внуков. Купец также знал кое-что о человеческом сердце. Постаравшись отринуть смешанные чувства, которые испытывал к Силверсливзу, Булл попытался взглянуть на дело глазами дочери. Была ли она уверена насчет жениха? И даже если выберет другого, не передумает ли опять? Такую волю дочери на его месте дал бы редкий отец. Возможно, это ошибка. Булл объявил решение.

– Я заключу с тобой сделку, – сказал он, – но это в последний раз.

Затем растолковал, в чем та заключалась, и вышел, задвинув за собой засов.

Тиффани осталась бледной и погруженной в задумчивость. Она хотела совсем иного. Но что ей было делать? Похоже, она поставила все на последнюю карту.

Получив на следующее утро сообщение, Дукет устроил девке-толстухе допрос с пристрастием. Но весточка, ею доставленная, была весьма лаконичной.

– Это все, что она сказала? Прийти вечером?

– Мне велено вас впустить.

– И что дальше?

– Знать не знаю.

– Что-то ты знать должна.

– Кухарка говорит, что Тиффани либо выйдет замуж, либо отправится в монастырь.

– Замуж за кого?

– За носатого, верно. – Девица бесстрастно взирала на него. – Вы придете?

– Конечно приду! – крикнул он вслед, когда она заковыляла прочь.

Среди гостей, прибывших тем вечером в дом купца Булла, случайный зритель мог бы заметить необычно большое число потенциальных женихов. Пришло несколько олдерменов средних лет с супругами, двое взяли и дочерей, еще был вдовец и даже священник. Но явилось и семь-восемь холостяков.

Никто не знал, зачем их созвали. С утра купец пригласил столько, сколько счел нужным. Помимо Силверсливза, который чувствовал себя как рыба в воде и стоял посреди верхней комнаты у драгоценной астролябии Булла, там были четыре купеческих сына, молодой торговец тканями и драпировщик, оба из солидных джентри-семей, и даже юный владелец огромного поместья. Единственным исключением в смысле статуса оказался высокий, краснолицый и чуть смятенный субъект, поднявшийся по лестнице последним. Купец повстречал Джеймса Булла на улице днем, пожал плечами и тоже пригласил. По крайней мере, этот был родственником.

Приближалось летнее солнцестояние. Было светло и тепло. Нижнюю половину большого окна распахнули, и воздух приятно освежал собравшихся речной прохладой. Река же с ревом устремлялась через канал далеко внизу, поскольку начался отлив. Общество расслабилось; вскоре освоился даже Джеймс Булл, который для придания себе уверенности в таком кругу вспоминал, сколь честным он был на протяжении всего дня. Хозяин дома любезно беседовал со всеми подряд.

Вошла Тиффани. Она была очаровательна, хотя и немного бледна. Девушка подошла к Силверсливзу, приветливо поздоровалась с ним и растворилась среди гостей. Даже побеседовала с Джеймсом. Время от времени ее взгляд обращался к двери, но никто этого не замечал. Отец улыбался ей, она отвечала тем же.

Ибо сегодняшний сбор и был их сделкой.

– Я никому ничего не скажу, – внушил он ей накануне, – потому что не хочу позорить ни Силверсливза, ни себя. Но в остальном обещаю: если тебе кто-то понравится, то можешь выходить за него. Все приглашенные уже проявляли к тебе интерес. Я порву с Силверсливзом. Но если не выберешь никого, то либо Силверсливз, либо монастырь. Не отрекусь от этого, – подчеркнул он. – Даю тебе мое слово.

И она знала, что так и будет.

Это был жестокий удар. Тиффани собиралась подвести отца к правильной мысли постепенно, но теперь не могла, а потому решилась на крупную авантюру и надеялась преуспеть.

Она вознамерилась указать на Дукета.

Но сохранялся отчаянный риск – изъян, способный, если она ошибалась, погубить весь замысел. Вдруг Дукет ее не хочет? Вдруг он вверил себя Эми? Посылая толстуху к Дукету, она не посмела сказать ей лишнее. Тиффани даже не решилась написать письмо. И сейчас, поскольку он не показывался, принялась гадать, не обманула ли ее девка. Не упредил ли ее столь улыбчивый сегодня отец? Где носило Дукета?

А тот выжидал. Он наблюдал за прибытием гостей и тянул время. Ему не хотелось ни с кем встречаться на подступах к дому. Его обязательно вышвырнут, если он попадется на глаза Силверсливзу или Буллу. Пусть начнут без него.

Он медлил и по другой причине. Возможно, то были последние минуты свободы. Парень не знал, зачем его призвала Тиффани, но опасался худшего. Силверсливз или монастырь – так передала толстуха. Дукет понятия не имел, зачем сюда стягивался народ, но не сомневался, что вскоре выяснит.

Джеффри прикинул, будет ли Силверсливз, и подготовился. За пояс под рубахой он заткнул нож и изготовился пустить его в ход.

Силверсливз должен умереть. Если удастся, он последует за ним в укромное место и сделает это тайно, но коли придется, совершит и при всех. К своей судьбе парень был безразличен. «Висеть так висеть», – подумал он мрачно.

Дукет как раз обдумывал этот план, когда увидел опоздавшего, спешившего к двери. Это был приглашенный Буллом священник. Потрясенному Дукету почудилось, что он все постиг. «Боже, он собирается поженить их сейчас же», – мелькнула ужасная мысль. Общество было собрано для свидетельства. С колотящимся сердцем он устремился к кухонной двери.

Поднимаясь по знакомым ступеням за толстухой, он слышал голоса.

Девица нарядила его в старое кухаркино платье и чепец, скрывавший изобличающую шевелюру. Он нес и блюдо с закусками. К счастью, Дукет был чисто выбрит и мог надеяться быть принятым за служанку, если опустит голову и будет держаться в сторонке.

Наверху они помедлили. Толстуха остановилась в дверях, что было сигналом для Тиффани. Глянув через ее плечо, Дукет увидел, что в комнате собралось не меньше двадцати человек.

Затем Тиффани подошла. Она проскользнула мимо толстухи, и в следующую секунду Дукет уже смотрел ей в глаза. Девушка была бледна и немного испугана.

– Слава богу, ты пришел. – Ее трясло. – Я сказала отцу, что не хочу замуж за Силверсливза. Но он ответил…

– Я знаю. Монастырь. Не волнуйся, все обойдется.

– Ты понимаешь не все.

– Тиффани! – позвал отец.

– Скажи мне… – Она вперилась в него взором пытливым, ищущим. – Скажи мне, Джеффри Дукет, – пойми, я должна спросить – ты любишь меня? То есть смог бы? Дело в том…