Следы вели прямо вверх. Роджер пошел по следам, едва различая их в сгущающихся сумерках, и уже почти поднялся на вершину, когда услышал оглушительное «бум!», расколовшее белую холодную тишину.

Секунду Роджер стоял прямо, вслушиваясь в эхо, разбуженное выстрелом. Звук доносился справа, оттуда, куда должен был пойти Люк Харвуд. Роджер сорвался с места и побежал, ногами увязая в глубоком зыбком снегу и обжигая горло морозным воздухом. Впереди послышался невнятный шум, словно кто-то бежал по снегу.

— Подожди! — позвал Роджер, но вместо голоса раздался лишь слабый хрип. Неожиданно его охватила паника, но он подавил ее. — Надо выбраться, — прохрипел он. — Немного холоднее, чем я предполагал. Примораживает. Найти Люка и быстро возвратиться к миссис Видерс!

Он постоянно спотыкался, окоченевшие руки и ноги не слушались. Продравшись сквозь запутанные обледеневшие ветки кустарника, он увидел скорчившуюся на снегу фигуру. Это был Люк Харвуд. Он лежал на спине с зияющей огнестрельной раной в груди, а его невидящие глаза были уже припорошены снегом.

Поняв, что Люку уже не поможешь, Роджер повернулся и, спотыкаясь, побежал туда, где была оставлена миссис Видерс. Через десять минут ему стало ясно, что он заблудился. Стоя в сгущающейся тьме, он переводил глаза с одного ряда сосен на другой, ничем не отличающийся от первого. Крикнул, но ответа не услышал.

— Бедная миссис Видерс, — произнес Роджер, стуча зубами. — Буду надеяться, что она сумела возвратиться и не замерзла.

Роджер заковылял дальше. Он не помнил самого падения, но в какой-то момент вдруг ощутил себя лежащим в пушистом мягком снегу, в теплой уютной колыбели. Надо только поудобнее свернуться и немножко вздремнуть, а отдохнув… снова… попробовать.

Очнулся Роджер в постели у наполовину зашторенного окна, за которым брезжил бледный дневной свет. Над ним склонился высокий худой бородач.

— Ну, вот и проснулся, путешественник, — приветствовал Роджера Джоб Аркрайт. — А куда ты все-таки вчера направлялся?

— Я… я… я… — мямлил Роджер, с облегчением чувствуя себя целым и невредимым, хотя руки, ноги и нос ломило. — Что случилось? Кто вы? Как я здесь оказался? — И вдруг его осенило. — Где же миссис Видерс?

— С твоей женушкой все в порядке. Вон дрыхнет, — показал парень головой на верхнюю полку.

Роджер выпрямился.

— Скажите, это вы стреляли в Люка?

— Выходит, что я. Извиняюсь. Самому жалко. Друг твой, наверное, а я не за того его принял.

— Почему же? — настаивал Роджер.

— Смеркалось уже, ничего не было видно.

— Я имею в виду, зачем вам вообще потребовалось стрелять в человека, в того или не в того?

— Да я же, черт возьми, первый раз в жизни его видел. Никогда с ним не говорил, тем более вместе не охотились. Не встречал и не устраивал встреч.

— Я не о том хотел… ну ладно. Бедный Люк. Представляю, какие у него были последние мысли — наедине со снегом и ветром.

— Чего ж представлять — сам у него и спроси!

Незнакомец шагнул в сторону, и Роджер вздрогнул: перед ним очутился улыбающийся Люк Харвуд собственной персоной.

— Но вы же… умерли, — воскликнул Роджер. — Я видел это своими глазами. И в груди была рана размером с большой палец.

— Добрый пес если уж гавкает, то и цапнет, — заявил Аркрайт гордо. — Надо было видеть рожу Флая, когда я свалил его с ели метрах в тридцати от того места. Один из моих лучших выстрелов. Флай скоро придет, у него и спросите, как было дело.

— Я же говорил тебе, что здесь ничего не значит помереть, — шепнул Люк. — Джоб чисто сработал, в самую точку.

Роджер со стоном откинулся на подушку.

— Значит, мы все еще в ловушке?

— Да, но ведь могло быть и хуже. Хорошо еще, что Джоб догадался втащить нас в дом. Тебе, например, это спасло шкуру.

В дверь постучали. Стройная женщина, которую Роджер до этого не видел, впустила молодого полноватого парня со скомканным пальто в руках, чем-то явно возмущенного.

— Хорошо же вы поступили, брат Аркрайт, нечего сказать. По-христиански. Сначала застрелили, а потом оставили ночевать на улице! — говорил он, пока женщина принимала его пальто и стряхивала снег.

— Да просто не хотел, чтобы живые мешались под ногами, — без тени смущения бросил Джоб. — Скажи спасибо, что тебя сейчас впустили.

— Вы хотите сказать… вы застрелили этого человека? — хриплым шепотом спросил Роджер. — Сознательно?

— Ты прав, черт возьми. Я засек его, когда он уже подкатывался к Черити. — И добавил, понизив голос: — Это моя жена. Хорошо готовит, но немножко ветреная. А Флаю, знать, нравятся худенькие. Несколько дней подряд он все караулил ее, потом начал нахваливать ее кукурузную кашу, и я понял, что надо действовать.

— И сколько это тянется?

— Да всю зиму. И, черт возьми, это была долгая зима, парень.

— Не повезло тебе. Да и ему, наверное, было не сладко?

— А, не знаю. Но иногда ему удается первым схватить ружье… Правда, стрелок из него еще тот. Однажды он случайно задел Черити, так, ерунда, ногу царапнуло.

— Да уж, вам не позавидуешь.

— Так ведь и Черити раз подбила нас обоих. Правда, жалела потом. Говорила, что одной слишком скучно. Сейчас уж так не делает. Образумилась.

— Вы говорите… она может пальнуть в вас… и глазом не моргнуть? Просто взять и пальнуть?

— Ну да. Только мне кажется, что мужик не должен потакать всем бабьим причудам.

— О боже! Господь с вами!

— Мне не то что жалко помереть, а просто, если она останется вдовой… пойдут разные слухи, сам знаешь…

Тут к ним подошла сама Черити Аркрайт, держа поднос с чашкой, из которой валил пар.

— Джоб, ты бы шел топить печку, а я пока попотчую этого молодца овсянкой, — сказала она, наградив Роджера многообещающей улыбкой.

— Спасибо большое, — быстро ответил Роджер, отшатнувшись, — но мой желудок не принимает никаких каш. У меня на них аллергия.

— Слушай, приятель, — прорычал Джоб, — Черити отличный повар. Надо хоть немного попробовать.

— Я верю, что каша замечательная, — уверил его Роджер, — но мне просто не хочется.

— Ты, кажется, хочешь обидеть меня, приятель!

— У меня такого и в мыслях не было. В детстве меня так неудачно накормили овсянкой, что я до сих пор боюсь ее пробовать.

— Обещаю, я помогу вам с этим, — предложила Черити с видимым участием в глазах. — Я варю кашу так, что она просто тает во рту.

— Послушай, миссис Черити, что я тебе скажу, — вмешался Люк Харвуд. — Обещаю съесть двойную порцию, чтобы тебе не было обидно.

— Не торопитесь, мистер, — сурово осадила моряка женщина. — Придет и ваш черед.