– Почему это? – язвительно спросил Орел.

Малачи горестно покачал головой.

– Я разочарован. У меня было ощущение, что мы с вами близки по убеждениям. Нет, ликвидация мутантов нанесет непоправимый вред интеллектуальному потенциалу Новой Земли, на восстановление потребуются долгие века. Вашим идеальным решением будет ассимиляция мутантов.

– Именно! – согласился президент Гастингс. Затем его лицо вдруг омрачилось. – Только, боюсь, такое невозможно. Мы никогда не сможем побороть глубоко укоренившееся в людях предубеждение. Оно чересчур сильное, застарелое. Контрмеры, на которые мы намекали, – он с вызовом посмотрел на мутантов, – но так и не предприняли, подразумевали только успокоение жажды крови и первобытного страха, охвативших общество.

– Думаю, вы успели заметить, – мягко сказал Малачи, – что с сегодняшнего утра настроения поменялись.

После этих слов убийственные взгляды восьми пар горящих глаз вперились в Малачи. Страховщик выдержал их с завидной невозмутимостью, граничащей, пожалуй, даже с беспечностью.

– Вы, – произнес он, указав пальцем на мутантов, – явились сюда затем, чтобы уничтожить меня за разглашение сведений, от которых, как вы думали, зависит ваша жизнь. А вы, – продолжил он, обернувшись к группе президента, – пришли выяснить, откуда у меня информация, и заодно проверить, не скрываю ли я еще что-нибудь. Так вот, вы все ошибаетесь. Мне ничего не известно. Я просто знаю людей, – мягко закончил Малачи, и восемь горящих взоров разом погасли.

Выдержав достаточно долгую паузу, Малачи откашлялся.

– Я просмотрел в истории раннего переселения Новой Земли данные о корабле, который с наибольшей вероятностью связан с этим делом. Вообще-то кораблей было четыре, и каждый из них мог попасть в космосе в зону невыясненной радиоактивности. Такое, кстати, случается довольно часто. Мы и сами угодили в нее на пути сюда.

– Хотите сказать, что история мутаций – миф? – с жаром воскликнула Джорджия.

– Я такого не говорил, – заметил Малачи. – Это сказали вы. Впрочем, раз уж вы начали сами, то, пожалуй, так оно и есть. Ваш «безошибочный» тест на наличие мутаций из той же серии, что и проверка, которую устраивают ваши оппоненты. Измерение уровня интеллекта.

Щеки Джорджии вспыхнули.

– Возможно, ваши методы точнее определяют умственные способности, однако существенное обстоятельство заключается в том, что между мутантом и человеком нет больших отличий. Качества у вас одинаковые, только развиты в разной степени. К тому же вы упустили из виду, что среди людей всегда было определенное число необычайно умных индивидуумов.

– Но так много – никогда, – возразила Джорджия, – и до такой степени умных – тоже.

– Вопрос эволюции, милочка, – усмехнулся Малачи. – Интеллект притягивает интеллект в общем и целом. Согласно статистике, число гениев выросло по всей галактике. Как, впрочем, и число умственно отсталых, – печально добавил он. – Этот фактор вкупе с тем обстоятельством, что наиболее умные стремятся уехать на другие планеты, и ввел в заблуждение вас и ваших единомышленников.

– А как же инстинктивная ненависть людей? – вмешался Орел.

– На этот вопрос ответ уже дан: закоренелое предубеждение против сверхумных. Ну и сами понимаете, толпа обычно ставит неправильные диагнозы, так ведь?

Орел нехотя кивнул.

– История мутантов, вероятно, началась с чьей-то фантазии, – задумчиво произнес Малачи. – Затем о ней стало известно в обществе, люди запротестовали – скорее всего, инстинктивно, как вы говорите, – и сделали так называемых «других» изгоями. Далее сработала психология изгоев; фантазия превратилась в культ, культ – в религию. Но давайте вернемся к моей маленькой статье в «Известиях». Надеюсь, реакцию вы уже заметили?

Президент кивнул.

– Если в ней причина того, что происходит с самого утра. На улицах необычно тихо. Минимум беспорядков. Не припомню такого затишья с начала моего первого президентского срока. Нас это взволновало.

– А не должно было, – сухо сказал Малачи. – Все сидят по домам и изучают свою генеалогию.

– Не представляю, чего вы добиваетесь. Наводите тень на плетень… – буркнул Орел.

До президента дошло быстрее.

– Я понял. Все…

– Конечно, не все, – сделал оговорку Малачи, – но каждый ребенок третьего поколения на Новой Земле может отследить свою родословную до «Мэйфлауэра» – одного из первых кораблей, достигших этой планеты.

– Они ведь не все мутанты, – запротестовала Джорджия. – Нужна особая комбинация рецессивных генов…

– Опять двадцать пять? – возмутился Малачи.

Джорджия залилась румянцем и притихла.

– Я уже упоминал историю о подкидыше эльфов, – продолжил Малачи. – Сейчас самое время ее рассказать. Каждый ребенок на определенном этапе жизни втайне надеется, что на самом деле он принц, принцесса… или мутант, а вовсе не дитя своих родителей. Считайте, что ваша дочь, президент Гастингс, является наглядным тому примером. Каждый мнит себя выше других, и любой, дай ему хоть полшанса, ухватится за мысль, что он принадлежит к высшей расе. Как только это убеждение укоренится, его ничем не сломать. Подтверждение тому вы можете найти в художественной литературе, прочитав древнюю работу «Рожденные звездой» человека по имени Г. Дж. Уэллс.

Все присутствующие, за исключением Малачи Джонса, необыкновенного страхового агента, выглядели потрясенными.

– Скорее всего, вам долго еще будет досаждать поголовная мания величия, – заметил Малачи, – однако это гораздо лучше того, с чем вы имели дело до сегодняшнего дня.

Обмен взглядами был острожным, хотя вселял надежду.

– Тогда пусть это послужит уроком для будущих благоприятных мутаций, – заключил Малачи. – Здравый смысл говорит: самый эффективный принцип выживания зиждется не на замалчивании, а на внимании общества.

Ренд заворочался, поморщился, пошамкал опухшими губами, дотянулся руками до окровавленной головы и с трудом открыл правый глаз, над которым нависала шишка. Увидев заботливо склонившееся над ним лицо, вздохнул и с блаженной улыбкой вновь погрузился в сон.

– Одного я так и не пойму, – сказал Ренд на расстоянии двух с половиной световых лет от Новой Земли, – а что, если они и вправду мутанты?

– Ваш собственный опыт с Джорджией, – ответствовал Малачи, – должен убедить вас в том, что теперь, когда сегрегации изгоев пришел конец, сохранить чистоту мутаций уже не получится. Умные юноши вопреки законам логики увлекаются глупыми молодыми женщинами, а умные молодые женщины отдают сердце… ну вы понимаете…

– Все в порядке, Малачи, – усмехнулся Ренд. – Вам не удастся меня оскорбить. По крайней мере, сейчас.

Он пересек салон и вернулся к прекрасной девушке с лицом цвета сливок на фоне черного кофе.

Малачи проводил его взглядом, качая головой и улыбаясь.