Впрочем, и партизаны УШПД по-своему использовали партизан «Центра» ГРУ Смирнова и Гнидаша. Речь идет о Полтавском партизанском соединении, в котором заместителем командира по разведке был чекист Яков Коротков. Находясь поблизости от «Центра», Яков Коротков договорился с комиссаром Черниговского соединения им. Коцюбинского Карпом Таранюком о том, что это соединение будет поставлять Полтавскому соединению сведения об окружающей обстановке. При этом Карп Таранюк был не только комиссаром своего соединения — одновременно он являлся заместителем Кузьмы Гнидаша. Комиссар Полтавского соединения Митрофан Негреев писал, что в Черниговском соединении агентурная разведка была «поставлена хорошо, и пока “Ким”, бывало, получает сводную сводку, так мы уже ее получили по частям от его отрядов, а потом сводную [сводку мы] получаем на день-два позже от [Черниговского] соединения [им. Коцюбинского под командованием] тов. Таранущенко, которую он отправляет “Киму”, работнику [Разведуправления] Генштаба КА товарищу Гнидашу»[1309]. Пока не вскрылся «паразитизм» Короткова, от своего имени посылавшего в УШПД разведданные, полученные его коллегами, Полтавское соединение получало за разведработу благодарности от Строкача и даже Никиты Хрущева.

Острые моменты были и в истории взаимоотношений Черни-говско-Волынского соединения с бригадой РУ ГШ КА, находившейся под командованием Антона Бринского («дяди Пети»). Алексей Федоров попытался подготовить отряды своего коллеги к переходу в собственное подчинение, пробовал добиться встречи со своим соседом, но не смог этого сделать, отчасти по объективной причине — Бринский долгое время находился в Москве. Когда же «дядя Петя» вернулся, отношения между двумя партизанскими вожаками и их подчиненными достигли такого накала, что обе стороны поставили в известность о происходящем собственное начальство. Федоров сообщил в ЦК КП(б)У, что в конце августа 1943 г. из расположения штаба его соединения исчез командир-политрук разведвзвода 5-го батальона Бабушкин. По истечении месяца в лесу, в 4 км от лагеря бригады «дяди Пети», был обнаружен труп Бабушкина. Следствие установило: убийцей Бабушкина являлся боец разведгруппы Черниговско-Волынского соединения Метличенко, который тайно застрелил своего сослуживца по заданию командира одного из отрядов бригады Бринского, некоего Логинова Петра (по кличке «Патефон»), его адъютанта Громова и командира комендантской группы этого же отряда Вознюка: «Логинов, совместно с указанными лицами, систематически спаивали Метличенко и выманивали от него оружие и боеприпасы, которое Метличенко, естественно, вынужден был воровать у своих товарищей-партизан. При одном таком похищении автомата из палатки в 7-м батальоне Метличенко был пойман с поличным товарищем Бабушкиным, оказавшимся вскорости жертвой банды Логинова, т. к. Логинов вместе со своей компанией, узнав о провале Метличенко, вынудили его убить тов. Бабушкина, что и было сделано. На следующий день после убийства оружие тов. Бабушкина Метличенко отвез и передал лично Логинову, после чего снова пьянствовал у Логинова, а также получил от него в подарок двое карманных часов за “чистую работу”»[1310].

Бринский утверждал, что Логинов не был организатором убийства Бабушкина, а вся инициатива лежала только на Метличенко, причем особисты Черниговско-Волынского соединения, особо не разбираясь, арестовали по этому делу партизана разведбригады Воз-нюка, «которого без допроса и выяснения дел по приказанию Федорова расстреляли»[1311]. Свара Федорова с Бринским прекратилась, т. к. территория Ровенской и Волынской области была вскоре занята Красной армией.

Похожие ссоры, но несколько меньшей интенсивности, происходили между партизанскими отрядами УШПД и НКВД-НКГБ.

10 ноября 1942 г. Сабуров направил радиограмму Строкачу с жалобой на лубянское ведомство:

Против соперничающего ведомства, на защиту подчиненного дружным коллективом встали Строкач, Пономаренко и Ворошилов, оставившие на радиограмме соответствующие резолюции. С конца

1942 г. группы НКВД-НКГБ, действовавшие на базе партизанских отрядов УШПД, по общим вопросам подчинялись командирам отряда УШПД и, более того, тщательно инструктировались — не допускать командиров УШПД к оперативным мероприятиям, рабочей документации и радиостанции спецгрупп, но и партизан отряда привлекать к выполнению заданий исключительно по согласованию с НКГБ[1313], т. е. вести себя по отношению к коллегам предельно корректно.

В целом же отношения конкурентов корректностью не отличались. Через несколько месяцев подчиненный Сабурова сделал с чекистами то же самое, что они попытались сделать с Сабуровым. Один из батальонов Житомирского соединения под командованием Ивана Шитова прибыл на территорию Ровенской области в начале 1943 г., где вошел в контакт с двумя отрядами «рыцарей щита и меча» — «Победители» и «Охотники».

В донесении своему непосредственному начальнику Иван Шитов писал, что конфликт начался сразу же: «[Командир отряда “Охотники” Н.] Прокопюк вскрыл нашу местную базу [боеприпасов] и израсходовал, часть дал [командиру отряда “Победители” Д.] Медведеву, а остальное израсходовал сам, с которым пришлось поссориться. Прокопюк получил из Москвы указание о том, чтобы Хроленко (специалист по разведработе в отряде Шитова. — А. Г.) перешел к нему на работу, кроме этого, он ходатайствовал перед Москвой о взятии диверсионной группы из отряда Михайлова (М. П. Михайлов был комиссаром отряда им. Буденного сабуровского соединения. — А. Г.). На счет Хроленко я получил радиограмму из Москвы на Ваше имя, но не выполнил ее. Ни диверсионной группы, ни Хроленко он не получил.