В резиденции президента Tuynhuis Королева оказала Манделе редкую честь. Она решила обойтись без обычного ритуала любого государственного визита – вручения хозяину Ордена Бани (и посвящение награжденного в рыцари или дамы Большого креста). Для Манделы она приготовила ту же награду, которую вручила матери Терезе в Индии в 1983 году, – орден Заслуг. В этот раз не возникло никаких сложностей с протоколом, как это было в Индии. Мандела в свою очередь вручил Королеве орден Доброй Надежды и брошь в цветах нового флага Южной Африки. Королева надела в этот день украшения с камнями, подаренными ей народом Южной Африки в 1947 году, на двадцать первый день рождения, – двадцать один бриллиант исключительной чистоты. Она не забыла надеть комплект и позже, на государственный банкет в Кейптауне. Вскоре после входа в зал она изрядно развеселилась, заметив, как кое-кто из пожилых южноафриканцев старательно пересчитывает камни. Им также с трудом удавалось сдерживать свои чувства.

– Они никак не могли их сосчитать, – сказала Королева потом одному из членов королевского двора. – Все потому, что на шее у меня их было всего семнадцать. – Тогда она подняла руку и, поворачивая ее, объяснила: – А остальные у меня на браслете!

Парламент был переполнен желающими услышать речь Королевы, которая, похоже, взволновала ее не меньше, чем аудиторию.

– Сорок восемь лет назад я видела, как мой отец открывал здесь парламент, – сказала она, и ее голос чуть не прерывался от волнения, что прозвучало необычно. – Конечно, сейчас я прибыла в совершенно иных обстоятельствах.

Процитировав слова Георга VI о «мире, который должен быть основан на свободе и справедливости», она продолжила:

– Ваша борьба показала, что единственный путь к истинному миру лежит через те принципы, отважными поборниками которых были столь многие в этой стране.

Искренние чувства Манделы к его гостье были очевидны из официальной программы. Обычные правила государственных визитов диктуют, что хозяин приветствует гостя, проводит церемонию и устраивает банкет, а затем оставляет гостя в покое, чтобы тот мог продолжить знакомство со страной – именно так Мандела принимал президента Франции несколькими месяцами ранее. Для Королевы, однако, все было устроено совсем по-другому. Мандела продолжал то и дело появляться на протяжении всего ее визита. Это было высоко оценено, как и то, что Мандела и его команда постоянно упоминали о важности Содружества. Он так старался подготовить все для Королевы в лучшем виде, что в преддверии визита Отдел общественных работ даже потратил 20 000 фунтов на новые скатерти и салфетки для президентской резиденции Tuynhuis. Президента Миттерана принимали с прежними.

Двумя характерными чертами этого визита стали размеры толп и отсутствие враждебности, которой так опасались члены британской делегации. Дуглас Херд признался, что был готов к проявлениям старых обид в результате давнего противодействия миссис Тэтчер санкциям. Однако никакой враждебности не ощущалось, и визит продолжался от бедных районов Кейптауна да Порт-Элизабет. В трущобном городке Мишенвейл Королева познакомилась с ирландской монахиней по имени сестра Этель, чья работа произвела на нее такое впечатление, что Королева упомянула ее в рождественском послании того года. На следующий день визита Королева посетила самый известный город страны. Соуэто долгое время был синонимом насилия и несправедливости. Министерство иностранных дел особенно переживало из-за предстоящей здесь остановки Королевы. И снова Королева дала понять, что не испытывает подобных опасений, пошутив в беседе с одним из членов своей команды:

– Уж лучше я отправлюсь на «прогулку» в Соуэто, чем снова решу огибать мыс Доброй Надежды.

Там, в неспокойном и временами агрессивно настроенном пригороде Йоханнесбурге, Королева познакомилась со спонсируемой британцами программой по привлечению молодежи к игре в крикет (этот проект, запущенный годом ранее, был детищем помешанного на крикете премьер-министра Джона Мейджора). Вместе с Манделой Королева открыла мемориал в честь 607 служащих Южноафриканского корпуса коренных жителей, погибших на борту десантного корабля SS Mendi в феврале 1917 года, когда они направлялись на Западный фронт. Судно затонуло после столкновения в туманном Ла-Манше, оставив немало рассказов о героизме его темнокожих пассажиров из Южной Африки. Приезд Королевы вместе с Нельсоном Манделой заставил большую часть жителей Соуэто выйти на улицы.

– Они все здесь ради нее, а не ради меня, – заметил президент журналистам, великодушно добавив, что это «один из самых незабываемых моментов в нашей истории».

Был и другой важный фактор. В то время как британское правительство на протяжении всех лет апартеида поддерживало контакт – и зачастую тесный – с правительством Южной Африки, королевская семья не вела вообще никаких дел с этой страной. Как обнаружила Королева во время путешествий в государства бывшего социалистического блока в тот период, многие страны желали сказать ей то же самое: «Благодарим вас за то, что вы не приезжали к нам раньше».

Визит завершился в провинции Квазулу-Натал. Даже когда день на скачках в Грейвилле оказался испорчен непрерывным дождем, тысячи людей были готовы бросить вызов стихии только для того, чтобы посмотреть, как Королева приехала на ипподром на чай. К этому времени ей уже присвоили почетное звание Motlalepula – «Королева дождя». В Дурбане ее приветствовал король зулусов Гудвилл, который преподнес ей чучело львицы. Слишком большой для погрузки на королевский самолет, этот подарок был доставлен в Британию на королевской яхте. Однако даже Britannia не смогла взять на борт еще один прощальный дар Южной Африки, врученный Королеве на прощальной церемонии перед ратушей Дурбана. Огромный бык – причем самый настоящий, живой – был сразу безвозмездно передан сельскохозяйственному исследовательскому колледжу Зулуленда. Перед отъездом Королева произнесла речь об «одном из выдающихся событий» ее жизни. Расставаясь с ней, Нельсон Мандела заметил:

– И в моей жизни это – одно из самых замечательных событий.

К этому времени Королева пригласила Манделу прибыть в Великобританию с ответным государственным визитом.

– Вы хорошо умеете творить историю, – сказала она ему, – но я надеюсь, что даже для вас это станет важной вехой.

Он тут же согласился. Уже в следующем году новые флаги Южной Африки были развешаны по всей длине улицы Мэлл.

Те, кто тесно сотрудничал с Королевой, говорят, что это была не просто сердечная дружба между двумя главами государств. Это, скорее, было полное взаимопонимание двух людей, привыкших к благонамеренной, но бесполезной лести; оба прекрасно понимали, как опасно являться «национальным достоянием».

– Очень трудно сказать, что влияет на возникновение личной привязанности, но они оба несли тяжкое бремя огромной ответственности и колоссальное бремя ожиданий, – говорит высокопоставленный член Королевского двора того времени. – Они оба были чрезвычайно эмоциональными интеллигентными людьми, и благодаря этому сходству они так хорошо ладили. Все дело в способности поддерживать свой авторитет легко и непринужденно.